Пикассо – да, шапкам – нет
Вопреки стереотипу, что в провинции культурной жизни нет, Олег Комаров и его единомышленники создали в Прокопьевске – небольшом и вроде бы сугубо промышленном городе – современную арт-площадку. Культурно-выставочный центр (КВЦ) «Вернисаж» дружит и сотрудничает с новокузнецкими и кемеровскими музейщиками, но остается автономным.
Почему «Вернисаж» – именно КВЦ, а не музей? Комаров объяснил, что когда 40-50 лет назад в провинции, в частности в Кемерове и Новокузнецке, создавались художественные музеи, им безвозмездно передавались экспонаты из фондов старейших и крупнейших галерей. В 2008 году, когда открывался «Вернисаж», «уже поезд ушел».
– Но мы и не хотим быть музеем, – удивил Олег Дмитриевич. – Если бы получили такой статус, были бы музеем под номером двадцать один. Этот статус накладывает и определенные обязательства. А так у нас руки развязаны, больше свободы.
Еще один стереотип: чем город меньше, тем консервативнее. Однако в прокопьевском КВЦ в 2012 году экспонировали серию работ Пабло Пикассо «Искушение», которую в Новокузнецке так и не показали: то ли чиновники не пропустили, то ли консервативная общественность воспротивилась.
– А мы выставили! Только на афише указали возрастное ограничение. Пикассо – большой мастер. Искусство обнаженного тела должно воспитывать. Зачем его прикрывать? – убежден Олег Комаров.
На первоапрельской выставке «Улыбка художника» он представил шуточную работу: копия обнаженной античной статуи, части тела которой закрыты тряпочками. Разумеется, после такого «апгрейда» высокое искусство превращается в пошлость. Такой вот ответ всем ханжам-запретителям.
По словам директора, в «Вернисаже» возможно все, кроме откровенной безвкусицы и коммерции – выставок-ярмарок, на которых другие музеи деньги зарабатывают: бижутерия, шубы, шапки …
– Шапок не будет?
– Пока шапок нет. В свое время нам строго-настрого запретили. Мы – муниципальное учреждение, и в нашем уставе сказано, что «Вернисаж» – именно культурно-выставочный, а не торгово-развлекательный центр. Да мы и сами не хотим, чтобы у нас были ярмарки, фигуры из Кунсткамеры и динозавры.
– А Никас Сафронов был!
– Был. Искусствоведы его не любят, но он действительно очень хороший рисовальщик. Другое дело, что таких рисовальщиков Российская Академия Художеств выпускает достаточно много. Можно двести раз сказать, что он плохой, но лучше один раз увидеть. Кого-то из посетителей Никас Сафронов очаровал, другие окончательно утвердились в своем неприятии.
Еще один нелюбимый арт-критиками живописец, шесть лет назад выставлявшийся в «Вернисаже», – новокузнечанин Константин Дверин.
– Народ тогда просто валом валил, – вспоминает Комаров. – Он пишет настолько реалистично, что одни усмехаются: «Это как фотография». Другие восхищаются: «Это лучше любой фотографии!».
– Не боитесь испортить вкус зрителей?
– Риск есть всегда. Может, у меня самого уже испортился вкус? Мне кажется, лучше выставлять спорных художников, чем запрещать их, как это было в период социализма. Я против запретов в искусстве.
– Что вас порадовало в «Вернисаже» как зрителя?
– Смотреть Левитана каждый день на протяжении двух месяцев – это было счастье. Кажется, и красок таких в помине нет. И непонятно, как кисть прошла. Действительно живопись – живое писание.
Третьяковка без посредников
Речь о состоявшейся три года назад выставке «Шедевры Третьяковской галереи». Из прославленного столичного музея в маленький шахтерский город привезли восемнадцать работ. Все – подлинники! Только две из запасников. Остальные – из основного фонда. Кроме упомянутого выше мастера, шедевры Виктора Васнецова, Константина Маковского, Василия Перова, Ильи Репина, Василия Сурикова, Ивана Шишкина. Прокопьевский культурно-выставочный центр договаривался с Москвой напрямую, без посредничества Новокузнецка или Кемерова. Упомянутая выставка состоялась только в Прокопьевске. Заместитель директора «Вернисажа» Светлана Мамедова вела переговоры с Третьяковкой два года. Началось все с писем, в которых упор делался на то, что жители малого города тоже хотят видеть полотна выдающихся мастеров. Москвичи советовали обратиться к томским, новосибирским и омским галеристам и привезти работы тамошних художников. Из «Вернисажа» отвечали, что уже привозили (это, кстати, чистая правда). В конце концов в Прокопьевск приехала главный хранитель Третьяковки. Позже она признавалась: «Ехала, чтобы вам отказать». Но после знакомства с «Вернисажем» отнеслась к идее уже не столь скептически: «А может быть и получится. Давайте попробуем!». Выдвинула ряд условий: поправить свет, поставить еще четыре увлажнителя воздуха, каждый месяц присылать в Москву электронные замеры температуры. В конечном итоге разрешение на экспозицию полотен было получено. Олег Комаров называет эту выставку звездным часом «Вернисажа»:
– Они не будут выставляться абы где. Положительное решение – это оценка нашего уровня.
Как и включение «Вернисажа» в справочник «100 художников Сибири». И если в первые годы работы КВЦ сотрудники уговаривали художников из других городов выставиться, то теперь и сами живописцы проявляют инициативу.
В «Вернисаже» выставляется не только классика и китч-масскульт, авангардистам тоже находится место. В частности, проекту Frequentator бельгийца Кристофа Меула – фотохудожника, сочетающего цифровые и традиционные методы обработки снимков. В КВЦ экспонировались работы московского живописца Валентины Диффине-Кристи, стиль которой называют духовным импрессионизмом. Проходили выставки художников, близких к направлению второй русский авангард – Эдуарда Зеленина и Андрея Поздеева. Большая коллекция работ последнего хранится в Кемеровском областном музее ИЗО, но на прокопьевской выставке экспонировались картины непосредственно из красноярского фонда художника. Как и в случае с Третьяковкой, договаривались напрямую.
Береста не позволит
Среди прокопьевских художников, чьи персональные выставки проходили в «Вернисаже», есть два очень интересных живописца, которых традиционалистами никак не назовешь, – Василий Морозов и Сергей Соломатин.
В Прокопьевске живут и работают и другие профессиональные живописцы. А еще Светлана Петрина, создающая авторские неигровые куклы. Николай Кальпидис, выковывающий рыцарские доспехи. Но главной достопримечательностью художественного ландшафта города было и остается творческое объединение «Прокопьевская береста», в котором сегодня состоят Рашит Багаутдинов, три Виктора – Федоров, Шмидт и Зварыгин и директор «Вернисажа» Олег Комаров. Один из залов прокопьевского КВЦ полностью отдан под постоянную экспозицию «Прокопьевской бересты». Для участников творческого объединения работа с берестой – не промысел. Это не цех, где производство разделено на операции. Каждый участник творческого объединения работает самостоятельно и в своей неповторимой манере. Как правило, произведения создаются не на заказ и не тиражируются. Прокопьевские мастера обращаются к форме туеса и короба, но нередко создают и берестяные скульптуры, и плоскостные работы, панно. Комаров одним из первых придумал брать в работу «бракованную», потемневшую бересту.
– Мне нравилась масляная живопись, которую я преподавал в художественной школе, линогравюра, по которой я защищал диплом, горельефы. Но последние двадцать лет береста взяла все, – признается Олег Дмитриевич. – От нее невозможно устать. Там есть форма. Есть цвет: от темно-коричневого и зеленовато-черного до светлых тонов. И графики там очень много. Все это можно использовать, чтобы создать достойную вещь, которая будет и ироничной, и чем-то удивлять. Надо только избегать украшательств.
– Есть надежда, что на вашем поколении творческое объединение не закончится?
– Я больше чем уверен, что мы не вымирающий вид. Виктор Шмидт учит работать с берестой ребят в художественной школе. И у молодежи получаются очень интересные работы. Конечно, не все продолжат. Столько мастеров и не нужно: на всех берез не хватит, – шутит Олег Дмитриевич. – Но кто-то из учеников обязательно к этому материалу вернется. Сама береста не позволит, чтобы о ней забыли.
Олег Комаров – человек не пафосный. Скорее ироничный, как и многие его работы. Охотнее говорит о коллегах, чем о себе. Родился в Прокопьевске, где в его детские годы еще не было художественной школы. Занимался в изостудии при Дворце пионеров. Городская художественная школа открылась, когда он уже служил в армии. Вернувшись, устроился в «художку» гардеробщиком, параллельно учился в Омском художественно-графическом институте. Потом в упомянутой школе преподавал и директорствовал. С ранних лет мечтал стать художником и никогда – руководящим работником. Но в городе открывался культурно-выставочный центр, и Олег Дмитриевич согласился его возглавить, понимая, что для самореализации останется еще меньше времени. Так и живет уже десять лет – пять дней в неделю в «Вернисаже», и только по выходным, если в КВЦ нет неотложных дел, уединяется в мастерской. Кто-то ищет возможности для себя, Комаров создает их для других. Впрочем, по его словам, руководить КВЦ – тоже творчество. И, пожалуй, профессионал-управленец на этой должности не сделал бы того, что сделает художник.
