ни все пьяны очень сильно. Они настолько пьяны, что не могут сфокусировать взгляд. Не могут стоять на ногах. Они в пьяном абсолюте. В состоянии обнуления. Когда обнуляется и делается неважным и собственный какой-то там жизненный опыт, и характер, и привычки. Ничего этого нет. Они пьяны и они едины. В ночном клубе невозможно сменить декорации и показать разные места действия. И это играет в спектакле по-своему: словно обнуляется место их существования – они где-то. В ночи. На улице. В состоянии начала. Когда раздвигаются грани пространства и времени. В точке невозврата.
Здесь опьянение – состояние измененного и изменяющегося сознания: начала постижения чуда, любви, очищения. Когда пьян – то только о главном и говорить, и понимать суть, иначе зачем пить. Они все говорят, пусть с трудом, но все-таки тщательно по-пьяному передвигая слова. Всегда говорят. Они только и говорят: предельно жестко, предельно откровенно, предельно просто, предельно громко, предельно больно. Марк (Сергей Сергеев)говорит, что смерти нет, Густав (Григорий Забавин) говорит, что мать Карла умерла, Карл (Федор Бодянский) говорит, что она жива. Смерти просто нет, потому что «мы все – тело Господа». Габриель (Андрей Полещиков), ссылаясь на брата-священника, говорит, что «все есть любовь». Макс (Сергей Синицын) и Матиас (Владимир Олейников) говорят, что у Габриеля брата нет. Если мир кажется невыносимым, нужно «найти в нем жемчужину» и «услышать шепот Господа в своем сердце». Лаура (Ольга Червова) говорит, что свобода – это когда себя отдаешь: «Свобода в том, что тебя вообще нет, что ты – весь мир». Лоуренс (Евгений Белый) говорит, что Господь всегда разговаривает с этим миром через пьяных, и хватит ныть и жаловаться на жизнь, нужно просто «не ссать». Да, грубо. В пьесе еще грубее, режиссер облагородила текст, убрала ненормативную лексику, сохранив острую эмоциональность высказываний. Спектакль предельно честный еще и в том, что актеры на расстоянии мига от зрителей за клоунскими выбеленными масками не прячут лиц, нет здесь дешевой буффонады, театральных фокусов, гротеска. Черно-белые костюмы – кто-то вот-вот окажется на свадьбе (будет ли она?), кто-то с годовщины ухода (был ли он?): при ночном уличном тусклом свете иллюзорности герои находятся в обманных границах бытия и небытия. Смысловая парадоксальность текста, противоречивость словесных установок героев гармонируют с громкой внятностью крика, которым эти установки уверенно вбиваются в зрителя. Мощнейший звук-крик голосов и музыки вбирает пространство, держит аудиторию во включенном напряжении, выстраивает ритм и динамику бесконечных диалогов. Герои не только кричат о важных и значимых вещах, но предлагают формулу: не жаловаться и любить. Магда (Наталья Ущеко) после слов Лоуренса безоговорочно перестает сомневаться в его и своих чувствах. Густав прощает изменившую ему Лору (Вероника Киселева). Макс и Лаура готовы вступить в брак здесь и сейчас, ведь все есть любовь. Их венчает Габриель, ведь его не существующий(?) брат – священник. Все есть любовь и иллюзия: разве реально это венчание и любовь вообще, разве реальна смерть матери Карла и смерть вообще. Разве можно вот так за вечер получить ответы на сложные жизненные вопросы. Да и вообще – разве можно спектакль играть в баре. Кажется, что на утро придешь к этому клубу, а привратник скажет: «Какой театр? Какой спектакль? Пить надо меньше. Не было здесь такого никогда. Это иллюзия».
Эксперты МК
Ирина Латынникова, главный режиссер Театра для детей и молодежи, режиссер спектакля «Пьяные»:
Необходимо было понять – где прозвучит Вырыпаев, очевидно, что не в театре: наш зритель привык видеть традиционные, консервативные вещи. Нужно было уйти в другое пространство, которое потребует иных средств выразительности. Работая над постановкой, мы увлеклись актерским существованием, простраивали роли – и все начало виснуть, расползаться. Вырыпаев непростой, и этот театр не психологический, в нем нужно совершенно по-другому существовать. Тут нет действия – тут активное мыследействие, текст проговаривается очень быстро, но это не монотон, структурная и рельефная речь требует от актеров потрясающе бешеного включения. Когда я вроде в роли существую, а потом этой роли нет, потому что есть высказывание, и я вцепляюсь в зрителя, в его мозги, и очень активно и быстро веду эту мысль, чтобы в него влезть, погрузить, изменить прямо сейчас. Люди приходят в ночной клуб отдыхать, ждут того, что должно соответствовать этому месту, а их вдруг начинают переформатировать. Ведь мы живем в состоянии странного пластмассового уюта, столько успокаивающего, довольного, веселящего вокруг. Исчезла совесть, все можно – и все нормально. А должно быть стыдно, должно быть понятно, что так неправильно. Душевная сытость, душевный покой – самое страшное для человека. Он перестает быть человеком, переходит на уровень животного. Человеку возрождаться – только обжигаясь болью. Сегодня это необходимо.
Мнения зрителей
Мария. Наверное, каждый зритель открыл для себя что-то новое, сравнил с собой какого-то персонажа, что-то услышал – «шепот Господа в своем сердце». Было классно.
Дмитрий. Интересно было, жизненно. Глубокий смысл в этом есть. Задумался о многом.
Ольга. Читала «Пьяных». Слишком очевидно, на мой взгляд. Но игра актеров этого театра как всегда великолепна и восхитительна. Режиссерское прочтение Ириной Латынниковой очень точно, это спасло пьесу.
Елена. Слова Вырыпаева правильные, задевают что-то внутри. Может быть, как и многие из актеров, я атеист и не верю в бога, думаю, любовь здесь – основное. Весь этот спектакль и вся эта жизнь – про любовь.
