ЛЕС ДЛЯ ИЗБРАННЫХ
– Однажды поздней осенью я решил прогуляться от села Елыкаево вверх по течению Томи, – начал Владимир Дмитриевич. – Шел по кромке высокого берега около четырех километров. На протяжении всего пути к лесу подойти было невозможно – кругом высоченные заборы метра под три. Стоишь перед ними, как перед китайской стеной. А за заборами где-то собаки лают, а где-то и охранников с оружием видно. Внутри дворцы стоят. Бор продан. Если раньше этим лесом пользовались сотни и тысячи простых людей, то теперь – лишь избранные. Главным образом пострадали территории вблизи Елыкаева и Журавлева. Да, собственно, там только и остался бор.
Владельцы дачных участков по Елыкаевской трассе подтверждают слова эксперта: действительно, если раньше можно было пройти напрямую по бору до реки, то сейчас приходится блуждать в лабиринте огороженных частных владений, то и дело натыкаясь на собак и недружественную охрану. И выход не всегда получается найти. «Еще каких-то пару лет назад в Журавлевском бору дачники вольно собирали грибы-ягоды да на прогулку детей водили, – рассказывает житель СНТ «Сосновый бор». – Но, похоже, нашим детям скоро придется смотреть на сосняки только из-под чьего-то забора – трехметровые ограды вырастают в бору, как грибы».
НЕ ТЕ ОХРАНЯЮТ, НЕ ТО ОХРАНЯЮТ
Но как так-то? Сосновый бор с реликтовыми соснами – федеральная собственность и, согласно Лесному кодексу, он должен быть доступен и находиться под особой охраной государства. А находится под контролем ЧОПов и с каждым годом становится все недоступнее ...
В законе читаем: «Лесное законодательство России регулирует лесные отношения с целью охраны, защиты, рационального использования и воспроизводства лесов. Охрана леса по своей приоритетности имеет следующую структуру: от поджогов и нарушений правил пожарной безопасности, от уничтожения леса при освоении лесных площадей, от незаконной порубки, от загрязнения и истощения». В помощь Лесному кодексу действуют федеральная и региональная Красные книги. Отдельным участкам присваивается статус особо охраняемой природной территории (ООПТ). Вроде бы все это должно работать на защиту леса. Но не работает. Как утверждают эксперты, в Кемеровском районе продаются и краснокнижники, и заповедные зоны. Видимо, «лес с возу – государству легче». «Какие там краснокнижные кандыки, когда о людях не думают, – сокрушается Владимир Федченко.
ОЗДОРАВЛИВАТЬ НЕВЫГОДНО
Когда-то в Кемеровском районе работало большое количество детских оздоровительных, а ранее – пионерских лагерей. Ребятишки выезжали после долгого учебного года на природу, занимались спортом, творчеством, дышали свежим воздухом. А теперь? Теперь из десятка действующих лагерей в Сосновом бору остался один – «Спутник». Все остальные проданы «из-за нерентабельности». Когда детские лагеря были переведены на баланс муниципалитета, оказалось, что их выгоднее продать, чем тянуть по бюджету.
Один из таких «скинутых» детских лагерей – хорошо известный кемеровчанам «Орленок». Сейчас на его территории кипит работа, ведется строительство. Что там будет в конечном итоге – никто не знает. «Это частная территория и закрытая информация, – признается Дмитрий Владимирович. – Нам ее не предоставляет даже администрация района, хотя у них должен быть проект строительства. Но на территории «Орленка» хотя бы пока ничего не вырубали».
САНАТОРИЙ ПРОДАН С МОЛОТКА
И даже санаторий «Сосновый бор», некогда так популярный у жителей Кемерова, тоже продан. Он расположен в 15 км от города на участке в 61 тыс кв.м земель особо охраняемых территорий, имеет собственную артезианскую скважину и грязелечебницу. Его с аукциона за 100 миллионов рублей приобрело физическое лицо. В 2012 году данная продажа стала самой крупной сделкой по приватизации областного имущества.
«Новый хозяин санатория снес старые здания и сооружения, – рассказывает Владимир Федченко. – Больше трех тысяч тонн строительного мусора и железобетонных конструкций грузовой техникой свалили в лог, где находится ручей, впадающий в Томь. Когда здесь были оздоровительные лагеря, санэпидемстанция очень внимательно следила за чистотой берега и даже за небольшое количество мусора, заносимого с территории лагеря, сурово наказывала. А сейчас никому до этого дела нет… Я общался с представителями владельца санатория, задавал им вопросы. Они сказали, что перегородят ручеек и сделают пруд с прогулочной зоной. Все красиво на словах. А по факту, уверен, здесь будут участки под частное жилое строительство. Сосны в санатории уже начали рубить. Сосны как раз того самого уникального леса, который растет здесь 90-130 лет. Подобного леса осталось очень мало. Он в таком состоянии, что может еще спокойно расти лет 100-200. Зверушки бегают, подлесок сохранен. И вот здесь вырубили уже 50 сосен и подлесок. Бор начал просвечивать. Мы считаем, что необходима проверка законности этих действий. Там каких только комиссий не было. Ученые за голову хватаются, а департамент руками разводит. Мы писали всем инстанциям. Росприроднадзор, администрация района, департамент природных ресурсов – все только ходят, говорят: разберемся, накажем виновных – и тишина».
К тому же, как нам сообщил эксперт, на территории бывшего санатория находится прачечная. Поговаривают, что в последнее время туда для стирки привозят что-то в больших количествах, а в ручеек сливают химию. «В 2014 году я ходил по дачным участкам и деревням, собирал подписи и информацию, – поясняет Владимир Дмитриевич. – Так вот те люди, которые живут по ручейку ниже «Соснового бора», в последнее время наблюдают на воде шапку пены и дохлую рыбу, плавающую кверху пузом. Сам лазил, смотрел, откуда и что может литься. Какая-то струйка течет из «Спутника», но запаха нет. Второй источник слива – это как раз та самая прачечная. Но в тот день сбросов не было. Будем продолжать работать над этим вопросом, проведем все необходимые экспертизы».
ОТМЫТЫЕ ЗЕМЛИ
«Продажи» пошли, спрос на земли с сосняком увеличился, а значит, рано или поздно должны были появиться мошеннические схемы. И они появились. Начиная с 2002 года, когда главой Кемеровского района еще был Марат Калимуллин, льготным категориям лиц начали бесплатно выделять участки земли в самых лакомых местах – в бору, на берегах реки. А потом выкупали у льготников эти бесплатные земли за символическую сумму и перепродавали. «Мне удалось поговорить с одной из собственниц такого участка. Она – инвалид третьей группы, – рассказал В. Федченко. Землю женщина получила, а совсем скоро к ней пришел молодой человек и сообщил, что есть возможность заработать денег. Предложил оформить генеральную доверенность на земельный участок, после чего провел межевание и продал его за 550 тысяч рублей. 50 тысяч передал прежней владелице. И это только первая перепродажа. Какой была полная цепочка – мы можем лишь догадываться. Нам известно о двадцати таких участках. Шесть из них уже успели сменить хозяина. Сейчас в ОНФ работает активист, который отслеживает подобные земледвижения. Да и неравнодушные люди сигнализируют, как только замечают рубку в Сосновом бору. После этого мы заходим в публичную кадастровую карту, смотрим – ага, земли лесного фонда или ООПТ. И начинаем работать: проводить проверки, писать письма и жалобы».
ЖИВЕМ ПО ПОНЯТИЯМ
Только вот силы и полномочия у борцов за лес и госструктур не равны. Получается, что воюют они за государственную собственность с самим же государством… А хитрая государственная система научилась сама себя защищать, выработала иммунитет, нашла массу входов и выходов для решения вопроса в своих интересах. По словам эксперта, при необходимости меняется статус земель и их назначение. «У нас все не по закону, а по понятиям, – признается Владимир Дмитриевич. – Одну и ту же ситуацию власти и правоохранительные органы трактуют так, как им выгодно. Были земли лесного фонда, а стали землями населенных пунктов. И все. По закону местные власти должны согласовывать этот перевод в правительстве, на федеральном уровне и получить оттуда разрешение. Но никто этого не делает. А нарушений никто не замечает. Или делает вид, что не замечает. Любой лес и бор у нас сегодня спокойно продается. Когда за этот вопрос взялся Народный фронт, «продавцы» стали вести себя поосторожнее. Да и областная прокуратура стала помогать нам в последнее время, а Росимущество помогало всегда. Может, хоть что-нибудь удастся сохранить для наших детей».
В советское время продаваемый и перепродаваемый лес описывали. Даже когда выделялись гектары земли для строительства баз отдыха и санаториев, в постановлении правительства было указано: без права рубки. А сегодня продали участок с растущим лесом – и собственник делает с ним все, что хочет. «Я полицию вызывал, когда видел, что рубят деревья, – добавляет Владимир Дмитриевич. – Полиция приезжает, круть-верть, а сделать ничего не может. Хозяин участка показывает свидетельство на право собственности – и все. Ему надо строиться – он срубил девять сосен. А полиция пишет в заключении, что он собственник – имеет право».
Только вот почему-то получается, что собственник собственнику рознь. Наши читатели наверняка помнят историю юргинского предпринимателя Андрея Суходуба, который чуть не получил уголовную статью за выкопку кедров на своей(!) земле – их рьяно охранял департамент лесного хозяйства. Видимо, здесь у лесного комплекса был другой интерес.
Или вот еще: жители шорских поселков в Таштагольском районе лишены возможности возделывать землю под картофель, пасти скот, ходить друг к другу в гости в соседнее село и даже посещать могилы предков на кладбище. Руководство Шорского национального парка, в чьих границах расположены эти населенные пункты, ввело эти жесткие ограничения, чтобы сохранить краснокнижные виды растений. Получается, для шорцев кандык есть, а для собственников с высокими заборами и вооруженной охраной вроде бы как и не существует.
Работающих механизмов остановки этого бесконтрольного процесса продажи и перепродажи бора активисты ОНФ пока не выработали. Но надежды они не теряют. Не так давно областным судом было отменено решение Совета народных депутатов Кемеровского района относительно разрешенного вида использования четырех участков земли, расположенных вблизи д. Журавлево. Новый собственник уже успел возвести некоторые постройки на этой земле. Как будут власти выходить из ситуации и решать этот вопрос – пока не ясно. Но если спорный клочок земли удастся-таки вернуть региону, на этот первый положительный опыт можно будет опираться в дальнейшем.