Старший сын
Эта пьеса Александра Вампилова очень известна в том числе благодаря одноименному фильму В. Мельникова. В постановке Григория Козлова все здесь, включая зрителей, становятся братьями и сестрами, сыновьями и дочерьми.
Проявив в холодную погоду джентльменство далеко от дома, молодые люди остаются ни с чем – без провожаемых девушек, без последней электрички, без куска чаю и хоть какого-то ночлега. От холода знакомятся, так как там, в кафе, «толком не расслышали», как кого зовут: Владимир Бусыгин (Максим Блинов) – студент; Семен Севостьянов (Арсений Семенов) – Сильва «за пристрастие к этому… к музыке». Предрекая осадки на свою голову, молодые люди заходят к Сарафановым и, только что случайно услышав имя хозяина дома, спрашивают Андрея Григорьевича (Алексей Ведерников).
Бусыгин честно говорит о погоде, всю нехитрую историю и еще какой-то набор букв про «все люди – братья» с целью потянуть время, ведь в доме абажур, уют и, может быть, нальют. А Сильва полушутя мысль про братьев всего лишь конкретизирует – мол, вот пришел сын знакомиться с отцом. У парней нет никакого расчета или обмана – все получилось само собой, причем Сильва еще и пытается установить некую справедливость – если родной папаша бросил, пусть этот расплачивается. Вся семья Сарафановых, разумеется, незамедлительно начинает расспрашивать Бусыгина о том, сколько ему лет, кто его мать и где он был раньше. В этих истинно семейных расспросах, в этих доброжелательных интонациях, тонком теплом голоске Нины (Алена Артемова), удивительно, нет желания подловить на противоречиях, обвинить во лжи, здесь лишь любопытство и радость: семья воссоединилась.
В ночном разговоре с Сарафановым мнимый сын мучается, потому что вынужден обманывать того, кто верит каждому его слову. И Сарафанова мучает совесть, «ведь ты же должен меня ненавидеть» за то, что оставил мать. Он рассказывает «сыну» свою жизнь, он до дна откровенен, он любит старшего сына и надеется на него, ведь и Нина, и Васенька (Евгений Шумейко) собираются отца оставить. Нина собирается уезжать, потому что так принято – строить свое гнездо отдельно от родительского. К тому же ее жених, Кудимов (Николай Круглянт), – летчик. А Васенька, совсем измучившись от неразделенной любви к соседке Наташе (Юлия Нижельская), то собирается накупить ей билетов в кино на десять лет вперед, то навсегда уехать «в тайгу на стройку». В таком горячечном юношеском любовном бреду никто не задумывается о родителях.
Григорий Козлов сотворил на сцене некую Аркадию, место счастья и гармонии, где по радио передают милые старые добрые песни типа «Радионяни», «Королевы красоты», где посреди двора сушится белье, где такая огромная лужа, что проложена дощечка для перехода. 
А такие, как Сарафанов, маленькие, светлые и круглые, редко выходят на первый план. Их не замечают, они скромны и неприметны. Сарафанов, прошедший ад войны, особенно трепетно относится к своей семье, оберегает ее, как может, говоря о том, что работает якобы в филармонии. Его дети, в свою очередь, оберегают его, умалчивая, что знают, что он вовсе не в оркестре. Не в силах расстаться с серьезной глубокой музыкой, он пишет сам «кантату или ораторию» «Все люди – братья» и верит, что «даже тех, кто ничего не сделал, но прожил с чистым сердцем, жизнь всегда утешит». И верит, что из того дома, который он построил, невозможно уйти, а можно прийти только навсегда.
Мастер и Маргарита
«Мастер и Маргарита» – огромное семичасовое художественное полотно, в котором режиссер Григорий Козлов занял 28 актеров, 155 действующих лиц, декорации (проекции), с трудом уместившиеся на сцене, – и это все так легко, отлажено, без запинки. Серьезный зритель, собравшийся было перед спектаклем перечесть роман, рецензии на роман и рецензии на рецензии. Попадает в варьете, в цирк, на бал, модное шоу и в дамский магазин, попадает в Ершалаим и Москву 30-х? 60-х? современных? Серьезный зритель, окунаясь в эту круговерть, смотрит спектакль два вечера на одном дыхании и думать не думает, что с классикой обошлись непочтительно. Классику показали серьезному зрителю, словно ребенку, – понятно, доступно, просто, азартно, интересно, с юмором, иронией, залихватски, актерски, обаятельно. Магия какая-то! Что касается главного мага Воланда (Глеб Савчук) – то он вовсе не маг. Вообразите себе милого молодого человека двухметрового роста в черном плаще в сопровождении милейшего парня в разбитом пенсне «и клетчатом» – Коровьева (Илья Колецкий) и милого-премилого кота (Фома Бызгу). Молодой человек двухметрового роста словоохотлив, приветлив, доброжелателен, улыбчив и, преисполненный благих намерений, кажется, вполне себе может неслучайному прохожему не только показать дорогу, но и по-дружески от широты души проводить туда, где Аннушка уже разлила масло. Помилуйте, голубчик, какой Сатана?! Приятнейший молодой человек! А его друзья? Или кто они ему там… какая свита… Взять хотя бы клетчатого, который Коровьев. Подвижнейший, пластичнейший, само веселье и младая живость! А кот? Обаяние кота Бегемота буквально во всем, везде, включая лапы. Два этих субъекта весь вечер на арене – они и «коверные», и блистают в самостоятельных «номерах» «представления». А представляют зрителям собрание нравов и образчики характеров во все времена жалких, мелких, жадных и порочных.
Литераторы МАССОЛИТа, делящие семь дач на три тысячи этих самых литераторов с тем, чтобы дачи достались самым талантливым. Поэты в «Грибоедове» представлены не врагами Булгакова, а всего лишь пародией на поэтов-шестидесятников – Евтушенко, Вознесенского. «Не могу прожить и дня я без стиха», – декламирует свое нетленное широко незнаменитый Эдуард Разнесенский (Кирилл Гордлеев). Болеет с похмелья сильно пьющий до степени изрядного покачивания мишек утром в сосновом бору (на картине известного живописца) Степа Лиходеев (Михаил Гаврилов). Высмеиваются вкусы современных телеобывателей в шоу «Вечерний Бенгальский» на манер дешевых первоканальных поделок с надоевшими вымученными интонациями Жоржей Бенгальских (Никита Капралов) и прочих ургантов. В этой же колоде крапленых карт, которыми со зрителями играет Коровьев, – «Дамский магазин», еще одна, быть может излишняя, пародия на представления поклонников о своих кумирах от Любови Орловой до Леди Гаги. Но все эти многочисленные шаржи и дивертисменты незлобны, игривы, над публикой скорее подшучивают, ведь, как замечает Воланд, глядя в зал, «иногда и милосердие стучится им в сердца».
В этой повседневной утомительной толкотне жизни, мишуре и мельтешении нужно выделить главное. Динамика семичасового ритмичного спектакля не расставляет выраженных акцентов на какой-либо составляющей романа Булгакова. И все-таки они есть, и их всего два. Позволяет так думать нарочито замедленный, по сравнению с остальным спектаклем, тягучий размазанный ритм второй части – «Мастер», посвященной роману Мастера (Михаил Гаврилов) о Понтии Пилате. Понтий Пилат (Никита Капралов) здесь – это в доску наш современник: недокрупный начальник, клерк, полумелкий чиновник, хваткий, деловой, изворотливый, суетящийся, умный, расчетливый, амбициозный. И его, как ребенка, начинает мучить совесть: он постоянно вспоминает, как объявил, что снисхождения и дарования жизни достоин не беззащитный, беспомощный, чистый и тихий Иешуа Га-Ноцри (Антон Горчаков), «вина» которого всего лишь в том, что он говорит о грядущем «царстве истины и справедливости», а убийца и мятежник Вар-Равван. «Вар-Равван!!!» – в мятущемся красном свете вновь и вновь вспоминает он свое восклицание и мучается, мучается трусостью и малодушием, мстит за Иешуа, отдает приказ убить Иуду (Симон Эвальд), призывает Левия Матвея (Ричард Ардашин), но легче от этого не становится, он извечно тяготится этой своей виной и страхом. И когда вдруг видит безмятежного Га-Ноцри перед собой, абсолютно по-детски наивно с надеждой восклицает: «Казни не было?!!». «Не было», – с улыбкой отвечает ему Иешуа. Вот она, долгожданная выстраданная детская радость пятого прокуратора Иудеи! И, обнявшись, Пилат и Иешуа уходят в свет.
Другой акцент – на истории Мастера и Маргариты (Кристина Куца), таких обычных, ничем не примечательных будничных людей. Она совсем никакая не ведьма, не была ею и ею не будет. Она просто симпатичная молодая девушка с желтыми цветами в руках. Он тихий, скромный юноша, у которого в жизни есть настоящее дело, чему он отдает себя. И отдает себя любви, как и она. И оказывается, что совсем обычные люди могут в жизни найти свое предназначение и быть счастливы этим. И оказывается, что совсем обычных людей однажды может поразить любовь, «как поражает молния, как поражает финский нож». И эти совсем обычные люди счастливы своей любовью, дождем за окном, любимым делом, бесконечными книгами и печеной картошкой. И оказывается, что совсем обычная девушка может бесстрашно пойти на все, чтобы только увидеть любимого. Может продать душу дьяволу, по-детски умоляя, чтобы «все было как раньше» – дождь, книги, он. Только вот принимает ли Воланд ее дар? Ведь, продав душу, Маргарита продолжает любить и страдать, оттого что Мастер не может больше писать. Может ли человек, продавший душу, любить и страдать? И, не заслужив свет, заслужить покой. Может быть, и обычный человек способен поступать по справедливости, подобно тому, как поступает совсем не похожий на дьявола заезжий иностранный «маг». Способен любить и преодолевать страх на пути к «царству истины и справедливости», на пути к свету.
