Наверное, каждому из нас хочется иногда побыть ребенком, немного бестолковым, немного невпопад, чтобы о тебе непременно и неослабно заботились родители. Вот таким родителем становится для своих подопечных, бродячих актеров, их наставник, он же режиссер, он же актер, он же муж, он же зять, он же будущий отец – Дженнаро де Сиа.
В замечательном исполнении Олега Брылева этот всеобщий нянька – большой и громкий, заполняющий все пространство сцены своим сочным баритоном и пиджаком, сотканным из нот прекрасной музыки «La passerella d’addio» знаменитого Нино Рота. А сам Дженнаро – несуразный, нелепый человек, трогательно обаятельный в своих беспомощных попытках хоть где-то хоть как-то водворить хоть какой-то порядок или что-то, отдаленно порядок напоминающее. Приехав в курортный городок по приглашению дона Альберто де Стефано (Владимир Жуков), балаганчик актеров становится точкой кипения итальянских страстей. Поток комичных нелепиц преследует незадачливых актеров постоянно, но больше всего достается Дженнаро. Маленькие несчастья становятся маленькими комедиями только потому, что Дженнаро находит из каждой истории выход. За что ему попадает вновь и вновь – то поварешкой с соусом в лоб, то по ногам кипятком из большого котла с макаронами, а то и вовсе обрушивается череда оскорблений и унижений от брата жены Сальваторе де Маттиа (Борис Каширский). И все это Дженнаро-комику нужно обернуть фарсом, балаганом, театральной мизансценой просто потому, что так легче подняться, пережить, объяснить себе, как устроена жизнь, легче мириться с бедностью. Естественной здесь становится эстетика бедного площадного театра, в которой решена и комичнейшая сцена репетиции спектакля, заявленного труппой вечером. Комедийный дар в этой буффонаде продемонстрирован всеми актерами. Тут и мама, Флоранс (Ольга Белова), по задумке драматурга находясь при смерти в папильотках, куда ж без них, безостановочно хлопочет по хозяйству: вяжет на спицах что-то сибирски теплое в такую итальянскую жару, ибо мама рачительно расходует время репетиции. И дочка ее Виола (Елена Ляшенко), которая то превращается в уморительно скрипучую дверь, то становится знаком вопроса, наглядно демонстрируя вовсе не требуемую от нее «вопросительную интонацию», расходует время не менее рачительно: помешивает на репетиции соус. Не обойтись в театре столетней давности без суфлера, Аттилио (Константин Голубятников), который абсолютно не умеет суфлировать. Учить его этому приходится Дженнаро-суфлеру, впрочем, ему приходится учить здесь всему и всех. Проявляя кипуче-темпераментное терпение, Дженнаро-режиссер кратко, тонко и психологически очень точно объясняет характеры и поведение героинь: «Ты не закрываешь дверь, потому что боишься брата. При открытой двери у тебя все же есть надежда на спасение». Дженнаро-актер, одновременно изображая и брата, и различные «восклицательные и вопросительные интонации», каскадно предстает то знаком вопроса, то восклицания, то многоточием, а чаще всего (учитывая поползновения на сцену суфлера) – сразу всеми знаками и символами, включая непечатные. Дженнаро-капокомико в этой сценке логично и последовательно выстраивает целый мир для персонажей, внятный и объяснимый. Жестокий, но справедливый, на который можно смотреть оптимистично. Мир, удивительным образом не контрастирующий, а сочетающийся с тем миром абсурда, в котором они находятся за пределами театра. Дженнаро верит в преобразовательную силу театрального искусства, которое защищает человека от безумия и жестокости мира реального. Он (а тем более его паства) еще не знает, что пьеса про них пишется Эдуардо де Филиппо за несколько лет до начала страшной Второй мировой. Он не чувствует взгляда наблюдающих невидящих глаз уродливой, на полгосударства, головы диктатора Муссолини. А ведь она совсем рядом. А когда огромная голова отворачивается от мелких людишек и видеть их копошения не может, она может слышать – одно ухо непременно развернуто. В зал.
А в спектакле один гомон сменяется другим. Влюбленный Альберто, как джентльмен, явился просить руки своей беременной любовницы Биче (Анна Теплова)… в дом ее мужа. Дамочка была для него настолько загадочна, что простак и не подозревал, что она замужем и только смеялась над ним, используя дурачка в своих целях. Владимир Жуков здесь детально точно показывает смену настроений и состояний своего персонажа. Его ошеломленность от вороха нелепых недоразумений сменяется ощущением, что этот карнавал происходит в сумасшедшем доме. Оттого и возникает идея – представиться умалишенным, чтобы спасти честь Биче. Находясь на грани провала и будучи якобы не в себе, Альберто начинает петь «у-у-у-о-о-о!!» – начало одного из хитов Адриано Челентано «Uh…Uh». Такими звуками певец подражает животным, пытаясь сказать людям о том, что «звери – это мы и настоящее чудовище среди людей». Совсем не до смеха становится, когда появляется начальник полиции кавалер Лампетти (Евгений Лихманов) в форме, напоминающей немецкую времен Второй мировой, и при усах, как у Гитлера. Фарс вот-вот может обернуться драмой – или разрушится семья и будет погублена честь обоих супругов, или абсолютно здоровый, но неугодный молодой человек окажется в сумасшедшем доме. Судьба троих в руках Дженнаро, который, джентльменски спасая беременную даму, подтверждает «сумасшествие» Альберто. Тем временем Альберто страдает и поет красивейшую композицию «Confessa» все того же Челентано, где не столько сожалеет об изменившейся возлюбленной, сколько принимает всю горечь прозрения и безнадежность собственной участи. Ведь Биче отказалась от него при первой возможности, и теперь из-за нее, пустой куклы-кокетки, он отправится в сумасшедший дом, «пока все не уляжется», то есть навсегда, или будет убитым на поединке рогатым мужем. Тем временем Лампетти занимает всю сцену полицейского участка собой и творимым им порядком. Именно к нему, представителю власти «патерналистского государства», которое заботится о гражданах, словно о детях, приходит Биче с разоблачительными письмами мужа любовнице и своими объяснениями. Ветреная Биче не стремится спасти своего любовника Альберто, она хочет оправдать себя. Именно к Лампетти апеллирует Дженнаро, надеясь на то, что привычными ему методами режиссерского воздействия в мире-театре можно обрести справедливость и разум. У Лампетти оказываются актеры, не заплатившие за гостиницу. И всем воздается. Альберто отпущен на свободу, семья воссоединяется, а заплатить за всех должен… Дженнаро. А Дженнаро от этой трагикомедии словно превращается во вновь звучащую «La passerella d’addio», тоскливую, насмешливую, открывающую в человеке человека.
