– Никита Владимирович, как вы знаете, в Новокузнецке с 2002 года проводится фестиваль, посвященный приезду Владимира Семеновича в этот город. Вы были на десятом фестивале, а в настоящее время поддерживаете контакты, общаетесь с новокузнечанами?
– Да, я в курсе, они иногда приезжают в Москву, присылают в музей много материалов. Должен вам сказать, что Высоцкий, в отличие от многих своих современников, которые уходят в историю и не являются персонажами сегодняшнего дня, этот временной барьер пока счастливо минует. И во многом это происходит благодаря активной позиции людей, которые его любят. Ведь практически в каждом большом городе существуют объединения, клубы, где люди не водку пьют, а проводят фестивали, концерты, на общественных началах читают лекции, проводят открытые уроки в школах. Люди то, что любят, отдают сегодняшнему дню, сегодняшним детям, молодым людям. И это огромная работа, которую видят только на местах. А потом все удивляются, что, согласно опросу общественного мнения, кумирами XX века являются Гагарин, Жуков и Высоцкий. И это в том числе благодаря таким людям, как в Новокузнецке, в Новосибирске, почти в каждом городе. Я к работе этих людей отношусь с огромным уважением. Я понимаю, что люди делают это не коммерции ради, заработка ради, а потому что они хотят этого, потому что они любят это… Я с уважением отношусь и к таким фестивалям. Новокузнечане сделали хорошую программу, были гости из Москвы, из Сибири приехали люди, многих из которых я знаю, а с некоторыми только там познакомился. И все это было очень достойно.
– Филологи-высоцковеды отмечают, что, несмотря на многообразие типажей и характеров в поэзии Высоцкого, в психологическом плане это один герой – герой действия. Как вы думаете, в сегодняшнем дне этот герой действия востребован среди, скажем, офисных работников-исполнителей?
– Легче всего ругать время и его осуждать. Мне в этом году будет 55 лет. Для меня сегодняшний день – это моя молодость, юность, и театр того времени, который совсем был другим со своими проблемами, и кино того времени, и музыка, и поэзия. Я не остался во вчерашнем дне, но мне трудно, скажем, понять хип-хоп, также мне трудно понять, что люди делают в офисах. Я не офисный работник, хотя я директор музея, вроде как мелкий чиновник от культуры. Но я все равно остаюсь таким, каким я был. Думаю, что на самом деле мечта о действии, мечта о том, что ты не исполнитель, не гайка, не ведомый, а что ты можешь что-то сделать, что ты способен изменить свою жизнь и жизнь своих близких, сделать какое-то дело, которое никто, кроме тебя, сделать не сможет, – все это в людях всегда есть. Способствует ли этому офисная работа, мне сложно сказать: это не моя среда. Жажда героя есть. Поэтому пусть очень сложно, но идет поиск в кино, с какими-то оговорками, но идет смена поколений и в музыке, и в рок-музыке, и в авторской песне, и в драматургии, и в литературе. Я не думаю, что сейчас какое-то застойное время и время людей, которые исполняют хороших исполнителей. Хотя без хороших исполнителей тоже плохо. Только герои (смеется)… наверное, это было бы сложно. Сейчас примерно о том, о чем вы говорите, выпускает спектакль Михаил Ефремов в «Современнике» по пьесе Ивана Охлобыстина «Дюма» – о романтизме, о героизме, который очень часто становится не обузой, но… Потребность в героизме вокруг тебя, внутри тебя иногда разрушительна. Мне, во всяком случае, герой нужен. Но я все-таки человек другого поколения, не современного. Но у меня дети растут, я наблюдаю и их окружение, я работаю в кино, преподаю студентам актерское мастерство и режиссуру в институте культуры в Москве, я общаюсь, я вижу их, молодых… Может, мы по-другому мечтали изменить жизнь, а у них это в самореализации: американская мечта – я сделал себя сам. Иногда это оборачивается в стремление к деньгам любой ценой: я все сделаю, только заплатите. А иногда это воплощается и в творчестве, и в бизнесе, и в характеры яркие, и в события интересные.
– Как вы полагаете, есть ли сейчас стремление к значительному делу, подвигу, к активному действию, что было важно для героя Высоцкого? Ведь многие люди, на первый взгляд успешные, говорят, что заняты не своим делом, а любимого значимого дела найти не могут. И ваш проект «Своя колея» – о людях, которые совершили подвиг, делают дело. Есть ли востребованность со стороны общества говорить о таких людях, ведь СМИ мало освещают эту тему?
– Да, я согласен с вами. Но это вопрос к СМИ, к которым я тоже мало имею отношение. Одно дело, мечтать, что кто-то придет, совершит подвиг, и допустим, школа, где я преподаю, или больница, где я работаю, расцветет и станет какой-то невероятной – это мечта бесплодная в ожидании героя. А когда человек готов сделать что-то сам – это действительно трудно в такое время переходное или время инерции развала, который происходил, он же был не только на политическом и экономическом уровне, но и на уровне души человека. Конечно, желание, когда оно не реализовывается, человека разрушает. Когда человек начинает его реализовывать, не обязательно идя на баррикаду или с каким-то общественным протестом, но когда он старается стать лучше, поменять в первую очередь себя, победить свою инертность, лень, неумение, вот тогда и появляются герои. Когда человек действует во имя того, что он любит, того, что хочет. «Своя колея» не только про людей яркого поступка. В основном это про людей, которые движутся, идут, несмотря на то, что трудно. И это могут быть и люди творческих профессий, и бизнесмены, и даже чиновники, почему нет. Я очень люблю этот проект, он существует уже 22 года. Это не то чтобы претензии к СМИ, но в 2019 году мы оказались без телевизионной трансляции впервые за 22 года. Первый канал повторил прошлогодний концерт без церемонии награждения, а церемонию показывали в интернет-трансляции на сайте Первого канала. Для меня это звонок – может быть, внутри церемонии нужно что-то поменять, не идти традиционным путем. Но проект нужен, его ждут и о нем знают.
– У героя Высоцкого есть боль за страну, за то, что происходит. А сейчас, по вашим ощущениям, эта боль стала больше или, может быть, превалирует гордость за победу в Великой Отечественной войне, за полет Гагарина?
– Гордиться ради того, чтобы гордиться… Давайте найдем что-то и будем этим гордиться – тупиковый путь, потому что он нуждается в постоянном идеологическом агрессивном сопровождении, а когда оно кончится – пропадет. Но есть вещи незыблемые, реальные. Война – такое горе и настолько великое событие для всей страны, что останется в памяти людей, даже если об этом перестанут говорить. Есть реальные люди и события в нашей стране, которыми не то что надо гордиться, но захотим не гордиться – не сможем. Я не очень верю, что какая-то разрушительная идеология сможет зачеркнуть то, чем надо гордиться. Другое дело, что необходимо строить коммуникации к нашей истории и культуре. Скажем, если человек с мороза придет в консерваторию на концерт выдающегося исполнителя и будет впервые слушать великую музыку, это замечательно, но он должен сначала, наверное, узнать что-то попроще, полегче из классической музыки, чтобы отличать плохое от хорошего. Здесь есть два параллельных процесса. Скажем, мне нравится, что люди ходят на Серова и ломают двери… Не то чтобы нравится, но в этом есть что-то. Но это пустое, это пройдет – хайпанули. Это один процесс – делать такие выставки. А то, что Третьяковка работает каждый день и туда потоком идут люди в первый раз, в десятый раз, случайно зашли погреться – это процесс, не взрыв какой-то разовый, а каждодневный труд, тихий, спокойный, и он существует. И именно благодаря этому каждодневному труду существует то, чем мы гордимся, – у нас великая наука, великая литература, у нас совершенно невероятные страницы истории. Я недавно был в Магадане. Вообще, это невероятный подвиг, в том числе связанный с заключенными: что эта земля освоена, что там живут люди, что они работают, что там рождаются дети. Я в первый раз посетил город Палатку, хотя я бывал на Колыме раньше. Из Палатки люди не уезжают, хотя на Колыме население убывает. В этом городе живет человек, который приехал туда 25 лет назад работать вахтовым методом. И остался там. Теперь он предприниматель. И он говорит: «Эта земля мне дала все. У меня была сумка спортивная и больше ничего. И мне надо отдавать». Он просто тихо делает свое дело. Невероятные ощущения, что это возможно. Возможно там, где морозы -40 норма, и люди работают, добывают золото, воспитывают детей. Там все – проблема. И тем не менее эти проблемы решаются. И я уверен, не надо бояться, что у нашей огромной страны с великой историей, великой культурой это кто-то отнимет. Потому что Третьяковка каждый день открывается, потому то парень этот, из Магадана, работает, врачи лечат детей. Жизнь продолжается. То, что на этих людей не обращают внимание СМИ… Может, это и не нуждается в какой-то пропаганде? Я вижу очень много хорошего, я очень люблю и страну нашу, и язык русский, и культуру нашу, и историю. И не верю, что есть какая-то опасность все это вдруг потерять именно потому, что миллионы людей, которых никто не знает, каждый день продолжают строить эту страну.
– А есть у этих миллионов людей, как у героя Высоцкого, обида от тотальной несправедливости, социальной несправедливости?
– Наверное, у многих есть, но опять же… Есть такой анекдот, что главный протест современного горожанина – возмущение отсутствием места для парковки около дома. Когда человек предъявляет такого рода претензии, это довольно странно. Если человек предъявляет претензии, потому что ему скучно, негде реализоваться – это тоже странно. Я стараюсь жить, предъявляя претензию к себе. Наверное, иногда надо предъявить претензию и кому-то, он испугается... Но главный вопрос – что ты можешь сделать? Что изменить в своей жизни? В жизни своих близких? Научиться чему-то, чего ты не умеешь. Претензии государству – это нормально. Государство, конечно, в каком-то смысле сила, враждебная личности. Оно нас подавляет, оно нас выстраивает, говорит, туда можно, сюда нельзя, если что-то сделал – стукнет по голове, наваливается на нас и идеологической своей машиной. И ему надо, наверное, предъявлять претензии. Но первая претензия – к себе. У меня был случай. Я гулял с собакой. Сосед, очень пьющий человек, тоже гулял с собакой. И вышел как-то, возбужденный, с этой собакой, отпустил ее и говорит мне: «Завтра выборы, пойду голосовать за такого-то». А почему – спрашиваю. Отвечает: «Да прижали: жрать нечего, ребенку надо учебники покупать»… И у меня сорвалось: «Ты пей меньше, бей жену свою меньше, может быть, будет на что купить учебники ребенку». Он на меня обиделся. Ведь самое простое – сказать, вот этот плохой, нужно, чтобы вот этот пришел. А этот придет – будет делать, к сожалению, то же самое. Он все равно будет государством руководить, а не в твоей семье проблемы решать. Но вообще, претензия, наверное, есть, и она заслуженна. И я сталкиваюсь с этим. Но я стараюсь эту проблему решить. Не в принципе проблему в культуре, а там, где я могу. Мы 24 января открыли выставку: большие деньги, большие бюрократические сложности, огромное количество каких-то лишних ненужных вещей, которые мешают. Тем не менее мы ее сделали, и люди пошли, она хорошая. А если бы я писал открытые письма, говорил, что все пропало, давайте менять руководство, никакой выставки бы не состоялось. Поэтому претензии претензиями, но начинать надо с себя. Так воспитывали нас в наше время наши родители. И мы воспитываем также.
– Воспитываете с тем, что человек способен что-то изменить. А когда, как у героя Высоцкого, судьба враждебна и в противостоянии судьбы и человека побеждает не он?
– Если вы имеете в виду среду, то среда всегда враждебна человеку. Достоевский на эту тему язвил, что среда заела. Она всегда враждебна. В Сибири в такой мороз жить нельзя. Я вышел, пять минут покурил, у меня аж губы занемели в -40 градусов. Но почему люди здесь живут? Потому что уголь топят, потому что работают, потому что коммунальщики, сколько бы их ни ругали, все-таки эти трубы, по которым тепло идет в дома, латают. То есть человек живет, и ему враждебно все: раньше зверюшки его поедали, он научился дома строить, какое-то оружие придумал от них защищаться… погода, среда, другие люди, которые хотели у него отнять то, что у него есть… Это всегда так. Другой вопрос, если мы говорим о Высоцком, его герой – не борец ради борьбы. Он имеет цель. Он хочет сделать. Он хочет не разбить стеклянный дворец, как один из героев Достоевского говорит, что мы построим стеклянный дворец, а кто-то один просто придет и разобьет. У него есть цель, и эта цель позитивная. В песнях про войну цель понятна: спасти, победить, защитить. Высоцкий сам был не борец против, а борец за. Он боролся, потому что у него была позитивная цель. Герою всегда трудно, потому он и герой, что он ставит сверхзадачи перед собой и пытается их разрешить. И не всегда получается. У Гамлета не получилось. И тем не менее лучшая роль мирового репертуара и, наверное, самая главная роль у Высоцкого. Я понимаю, о чем вы говорите: героизм, который выльется (а это возможно рано или поздно), в то, что а давайте-ка мы опять подожжем и посмотрим, что будет. «И на обломках самовластья напишут наши имена» – да, Пушкин написал, не кто-то. Это было бы неправильно, потому что борьба должна быть не от ненависти, а от любви. У Высоцкого в «Балладе о ненависти» есть такие строки: «благородная ненависть наша рядом с любовью живет». Да, герой протестует, но герой хочет добра, а не разрушения, не просто самореализации – я крут, я разбил хрустальный дворец. А таким трудно. Таким всегда было и будет трудно.
– Вы заговорили и о любви. У поэта сравнительно немного любовных стихотворений, как отмечают исследователи его творчества. И герой счастлив только в процессе поиска, а когда он добивается своей возлюбленной, то делать им особенно нечего. Получается, что герой несчастлив в любви?
– Нет. Есть такая восточная мудрость: если ты влюбился и хочешь сохранить эту любовь в себе на всю жизнь – разворачивайся и уходи, убегай. И тогда она останется с тобой. Реализованное желание – это финал, это конец. На самом деле бывает по-разному. Бывает, что любят друг друга всю жизнь. Любовь к детям не проходит никогда у нормальных людей, как мне кажется... Человек, который реализовал свое желание, часто понимает, что он хотел не этого. И он из-за этого может быть несчастен. Но человеку, у которого есть желание, цель, каждый день дает новую цель… Да, есть Дон Гуан, и каждая женщина, которая улыбнулась ему, может быть новой любовью. Почему нет? Мне кажется, что для человека действенного остановка действительно опасна, он начинает деградировать с достижением цели. Как велосипед не падает, пока едет. У Высоцкого любовь и действие во имя любви не подразумевает завоевания конкретной женщины. Любовь – это когда мы своих детей учим, лечим, воспитываем, ограждаем, где-то наоборот отпускаем от себя во имя любви к ним, отрываем от себя. Это действенное чувство, и совсем не обязательно оно основано только на желании обладать объектом любви. Все прекрасное делается во имя любви, а не ради того, чтобы поработить своей любовью. И у Высоцкого нет любви собственника. Соглашайся на рай в шалаше – это желание отдать все, что у тебя есть, другое дело, что у него только шалаш остался. Но он его отдает.
– Когда мы слушаем стихи Владимира Семеновича и песни в его исполнении, проникаемся его такой, с позволения сказать, колото-резаной интонацией. А с какой интонацией его стихи читаете вы?
– Известно, что у Высоцкого больше четырехсот песен. За последние два года жизни он написал примерно восемь. Всего. За последние семь месяцев 80-го года – три. А обычно, учитывая, что первая песня была написана им в 1961 году, то есть за 20 лет, должно быть больше 20 в год. И кто-то даже при жизни Высоцкого говорил, что он кончился, исписался. Но он в конце жизни написал больше четырех десятков текстов, то есть норма выполненной осталась. Кроме песен известных, это стихи, которые он начинал писать, как песни, но оставил и продолжал работать только с текстом. Я знаю одного человека, который работал с архивом отца при жизни, он говорил, что создавалось впечатление, что Высоцкий будто готовит к изданию цикл. Такие стихи итоговые… Он как бы разбирается с собой. У каждого человека есть несколько, что ли, кругов конфликта. Вот вы говорите о герое, о среде… Да, существует конфликт с социумом, конфликт с самыми близкими людьми. А есть конфликт, и он самый незаметный, но он на самом деле самый главный для человека – это конфликт внутри себя, конфликт с собой и победа над собой. И вот эти стихи об этом – о его взаимоотношении с самим собой. О взаимоотношении с этим даром, который он ощущал. Он очень ответственно к нему относился. Это как бы такой его рассказ самому себе о себе. Очень честный, иногда очень жесткий. Но самые жесткие стихи я не читаю, они не для большого зала. Я их знаю, но… А те, которые читаю, – не какой-то отчет, а очень честный разговор о себе, а как следствие – о времени своем, о близких своих, об ошибках своих, о самом главном для себя. И в этом смысле они особенные. Были попытки приготовить к печати эти последние стихи. В них много ощущения смерти, грядущего конца, что и случилось. Но он не рисуется, не педалирует и не спекулирует на этом. Он из-за этого почти вынужденно разговаривает сам с собой.
