СОЗНАНИЕ НЕМЕЦКОГО КАЧЕСТВА
В европейских странах все просто: увидел нарушение – сообщи. И ты не будешь после этого выглядеть стукачом или доносчиком в глазах собственной семьи и общественности. Ты будешь нормальным добропорядочным гражданином, выполнившим свой долг. Здесь нет никаких завихрений, все четко, можно сказать, линейно. В подтверждение этих слов высказалась Екатерина Ценкер. Девушка вышла замуж за коренного немца и сейчас уже много лет живет в Германии. «Здесь, действительно, считается нормой сделать замечание человеку, нарушающему общественный порядок, или сразу сообщить куда нужно о его неправомерных действиях, – призналась Катя. – Одна моя знакомая из Дрездена парковала велосипед. Как вдруг другая велосипедистка, глядя куда-то в сторону, проговорила: «За езду на велосипеде без велофар – штраф около 20 евро». Сообщить о нарушении – долг каждого. На нашей предсвадебной вечеринке от греха подальше музыку выключили в десять вечера, несмотря на то, что до ближайшего жилья было километров пять. Не убрал за своей собакой – дело труба: вас сначала засвистят, а потом обратятся в жилищную коммуну с сообщением о неблагонадежности жильца. Здесь никто не подумает перебежать проезжую часть на красный сигнал светофора, даже если на горизонте нет ни одной машины. А нахального водителя на дороге не просто «забибикают» – будь здоров!», а сообщат его номер в полицию. Для официального сообщения немцы пишут жалобу. У нее есть свой порядок составления, которому учат даже иностранцев на интеграционном курсе. «Самое интересное, что жалоба здесь работает, – дополняет Екатерина. – Всегда. Как-то мы нашли в коробке три бракованных памперса. Сфотографировали их, написали жалобу, отправили изготовителю. Уже через неделю получили извинения и 100 штук памперсов в подарок. Нашли в каше-пятиминутке скобу от степлера – тот же порядок действий. Через три дня получили «коробку извинений» от этой фирмы – все для выпечки и декора тортов, смеси для маффинов и т.д.»
Может, именно такими жалобами и методичными сигналами немецкое общество само себя воспитывает и совершенствует. Но нашему общественному сознанию этого пока не понять.
ЯБЕДА-КОРЯБЕДА
С психологической точки зрения не все так просто и однозначно. Здесь прежде чем делать вывод о том, доносит человек или информирует, следует разобраться в его мотивах. Именно так рекомендует действовать руководитель службы «Телефон доверия» Ольга Рублева. «По моему глубокому убеждению, донос – это всегда получение какой-то личной выгоды, – рассуждает Ольга Петровна. – Например, раньше в фашистской Германии доносительство поощрялось, а доносчик тем самым обеспечивал себе репутацию благонадежного человека. Кто-то с помощью доносительства избавляется от конкурентов, кто-то продвигается по служебной лестнице, кто-то пытается составить более благовидное мнение о себе и втирается в доверие. Лесть, наушничество и подхалимаж – это ведь тоже своего рода доносительство. Людьми в эти моменты движет желание получить признание, завоевать доверие, приблизиться к человеку ради своих личных интересов. А вот если информация, которую вы сообщаете, касается чьей-то или собственной безопасности, это уже информирование, а не донос».
В детской среде у доносительства есть отдельное определение – ябедничество. Но суть та же самая: рассказал, чтобы тебя похвалили, – ябеда; сообщил о том, что кому-то угрожает опасность – молодец. Кстати, наверняка мало кто задумывается о том, что у распространенной в детском мире фразы ябеда-корябеда вполне себе общественно-политический подтекст. Ябедой в прежние времена называли донос, который подавали в письменном виде, то есть накарябанным на бумаге. Сложность заключается в том, что в детской среде не интегрированы в личность социальные и моральные ценности, у ребенка еще нет устоявшегося мировоззрения, от которого он мог бы оттолкнуться в принятии решения. Зато дети очень зависимы от оценок сверстников и старших товарищей. И зачастую они умалчивают о серьезных проблемах, лишь бы не прослыть в коллективе ябедой и стукачом. Многие дети, даже если они загнаны в угол жестокой травлей, боятся говорить об этом, чтобы не усугубить ситуацию. Ведь каждому ребенку так страшно услышать в свой адрес: «А что, самому слабо, чего к мамочке сразу бежишь? Маменькин сынок? Слабак?» Еще больший подрыв авторитета для ребенка порой страшнее, чем реальная опасность, которая ему может грозить. Но взвешивать риски дети еще не умеют.
«Ребенок всегда находится в позиции между «надо рассказать» и «нельзя», – поясняет Ольга Петровна. – Метание между этими крайностями порой и загоняет ребенка в тупик. Особенно если он не чувствует поддержки ни от родителей, ни от друзей. Поэтому я всегда и всем советую: сохраняйте контакт со своими детьми на протяжении всей жизни. Тогда вы сможете своевременно почувствовать опасность и найти нужные слова, которые помогут ему раскрыться».
Но поощрять ябедничество по любому пустяку категорически нельзя. «Если ребенок зачастил к вам с рассказами о проступках одноклассников, задайте ему вопрос: «А какое отношение эта ситуация имеет к тебе?» – рекомендует специалист. «Для чего ты это говоришь? Это как-то тебя задевает? Если нет, то зачем ты мне это рассказываешь?» Однако родителям стоит помнить и о том, что часто, ябедничая, дети просто пытаются привлечь к себе внимание, которого им остро не хватает. Таким образом ребенок хочет показаться хорошим в глазах родных и близких и лишний раз заслужить их поощрение. Предложите ему другие пути достижения того же результата, минуя доносительство».
В МИРЕ «ДЯТЛОВ И СТУКАЧЕЙ»
С культурно-исторической точки зрения разница между доносом и информированием выглядит еще интереснее. Здесь почти нет места информаторству. Почти все, что связано с сообщением о нарушении установленного порядка, есть донос. И русский человек относится к этому явлению, в отличие от европейцев и американцев, весьма негативно. Способствовали тому исторические реалии того или иного времени. Об этом говорит Вадим Шиллер, заместитель директора Сибирского института социально-политических исследований. «В России любое взаимодействие с правоохранительными органами считается стукачеством и связано с криминализацией сознания, – сообщил Вадим Викторович. – При этом само слово «стукач» вышло как раз из этой криминальной среды, где, если человек начинает взаимодействовать с органами, то сразу получает клеймо «стукача» или «дятла» со всеми вытекающими отсюда последствиями. В 2016 году мы проводили исследование по этой теме. Было опрошено 702 респондента. Из них 88% выразили остро негативное отношение к любой форме доносительства, причем как во взрослой, так и в детской среде. При этом у детей все взрослое окружение воспринимается как враждебное. И выход любой информации из малого детского круга во взрослый тоже считается стукачеством. Хотя и взрослые от этого недалеко ушли. Был в моей практике такой случай.
Позвонили мне из одной из кемеровских школ и сообщили, что одна из учениц связалась с «Синим китом» и собирается уйти из жизни. Я посоветовал обратиться в полицию, предупредить родных и близких, чтобы те за ней пристально наблюдали, и по возможности проработать ситуацию со школьным психологом. Мне ответили, что времени на проработку у них нет, школа уже закрывается, девочка уходит – что делать? Я все-таки убедил звонившего обратиться в полицию. К девочке тут же выехала группа захвата. Однако сигнал оказался ложным – ребенка подставили сверстники. И у человека, поднявшего шум, начались проблемы: руководство, педагогический коллектив, бабушка этой самой девочки – все стали косо смотреть на него и обвинять в том, что вынес сор из избы. Получилось, что я оказал человеку медвежью услугу. Но если бы девочка реально ушла из жизни? Что бы они потом говорили?
В «Зимней вишне» тоже все глаза закрывали, знали о нарушениях и коррупции, но молчали. Сор не выносили, потому что это общественно порицаемое деяние. В нашем менталитете уже на уровне архетипов закрепился негативный облик человека, который стучит и доносит».
Вадим Шиллер предположил, что истоки такого отношения стоит поискать в эпохе Петра I, который в свое время обязал священников нарушать тайну исповеди. «Представьте, приходит к священнику товарищ и говорит: батюшка, я совершил страшный грех – убил человека, – рассуждает Шиллер. – До петровских времен батюшка выслушивал его и говорил: Бог тебе судья, грешник, там за свои поступки ответишь. На этом все заканчивалось. А при Петре I священник тут же должен был обо всем рассказать государю. Подобное взаимодействие не могло долго оставаться незамеченным русским людом, отсюда и негатив к доносительству».
Уродливые формы и тотальные масштабы доносительство приобрело в советское время. «В «Записках из Мертвого дома» Достоевского читаем о том, как людей, бежавших с каторги, укрывал простой люд, властям никто ничего не сообщал, – рассказывает Вадим Викторович. – А в 30-е годы любой бежавший тут же сдавался местными жителями властям. Все стали Павликами Морозовыми. Кстати, тема доносов в аспекте родственных отношений еще сложнее. Всем известно, что при трудоустройстве в правоохранительные органы кандидата серьезно проверяют. В том числе на наличие судимых родственников. Мне неоднократно задавали вопросы, почему человек должен отвечать за проступки своих родных. Все очень просто. На Западе или в США такого требования нет. Потому что там человек будет выполнять свой долг и следовать букве закона, несмотря ни на что. И если по закону понадобится пожертвовать родственными интересами, он сделает это. Потому что там долг стоит выше кровнородственных связей. А у нас – наоборот. Если сотрудник правоохранительных органов имеет среди родных человека, связанного с криминальной средой, то очень вероятна возможность того, что тот будет пользоваться этими связями в своих целях».
Психологически очень сложно справиться с прессом негатива по отношению к активной гражданской позиции, который копился не один десяток и даже сотни лет. Сложно начать не отводить глаза, не помалкивать интеллигентно и стыдливо, проходя мимо нарушения, а иногда и вовсе преступления. Сложно выйти из зоны комфорта, взять на себя ответственность за принятое решение и начать «нести сор из избы» – его уже скопилось катастрофически много.
Наверное, пора ломать этот исторически сложившийся негатив, переросший в банальное человеческое равнодушие, и перестать молчать. Молчание – не всегда золото. Иногда у него страшная цена. Кемерово об этом знает не понаслышке. «Промолчи – попадешь в палачи», – поется у Галича. Не молчи, не молчи, не молчи…
