Первое время в Афган шли "добровольцы по приказу" и "партизаны"

Приказ от 12 декабря, Теплый стан и первые дни афганской войны вспоминает Александр Глушенков

В феврале 2019 года – тридцатилетие вывода советских войск из Афганистана. А ровно 39 лет назад, 12 декабря 1979 года, Леонид Брежнев принял решение «об оказании военной помощи» афганскому народу. В числе первых советских солдат, ступивших на афганскую землю, был Александр Глушенков. Уже много лет Александр Анатольевич живет в Прокопьевске. Накануне памятной даты он вспомнил свой интернациональный взвод, опасные рейды, военный городок в Теплом Стане, ночную поездку, едва не стоившую жизни, и свадьбу, которая все­-таки состоялась.

Приказ от 12 декабря, Теплый стан и первые дни афганской войны вспоминает Александр Глушенков
Александр Глушенков (справа) в Теплом Стане. Январь 1980 года

Война и пир

В Афганистан вошел в составе 40-й общевойсковой армии. Военная специальность Александра Глушенкова – артиллерист.

Ввод ограниченного контингента войск в Демократическую Республику Афганистан (в начале 80-х советские СМИ избегали словосочетания «Афганская война») чуть не расстроил свадьбу лейтенанта Глушенкова, которому в 1979 году исполнилось двадцать два года. К этому времени он отучился в Тверском (тогда Калининском) Суворовском училище и в Высшем артиллерийском командном училище украинского города Хмельницкий. Для прохождения службы Глушенкова направили в Приволжский военный округ. В конце 1979-го перебросили в Узбекистан, в город Термез, оттуда в начале января 1980-го – в Афганистан.

– Что вы тогда знали об этом международном конфликте?

– Почти ничего. Мы даже не предполагали, на какой срок советские войска туда вводят, – вспоминает Александр Глушенков. – Думали, это на два-три месяца, ну, на полгода. А затянулось на десятилетие. Мы только что выпустились из военных училищ лейтенантами, командирами взводов, и получилось так, что попали в эту горячую точку. Все, что узнали за годы учебы, пригодилось, но боевые действия шли в горах, пришлось переквалифицироваться уже на месте. Я говорю об артиллерийской подготовке.

– С вами проводили какую-то «политинформацию», прежде чем отправить в Узбекистан?

– В военную часть Приволжского округа, где я служил, приехал командующий. Сказал, что будет осуществляться такая помощь по просьбе афганского народа. Но мы понимали, что решались геополитические задачи: обеспечить систему безопасности южных рубежей, не дать американцам разместить там свои ракетные установки. Понятно было, что работаем на опережение. Когда нас собрали, сначала спросили: «Кто по желанию?». Молчание. Офицеров, которые с военных кафедр, попросили встать и выйти из зала. А нам, кадровым офицерам, сказали: «С вами разговор другой. Получено предписание: через пять дней эшелон убывает в город Термез». Уже там получили личный состав – «партизан» так называемых, в основном таджиков и узбеков. (В данном случае партизанами называются резервисты, проживавшие в то время на территории Среднеазиатского и Туркестанского военных округов, которых мобилизовали в декабре 79-го. – Прим. ред.) Месяца через полтора-два пошла замена: «партизан» выводили, а вместо них пришли из различных советских регионов солдаты-срочники, уже подготовленные к ведению боевых действий в горах, – рассказывает ветеран.

Загранпаспорт выдавали всем воинам-афганцам

Через две недели лейтенант Глушенков должен был сыграть свадьбу, о чем сказал командующему. Тот отрезал: «У тебя пять дней: или женитесь, или разбегайтесь». Но свадьбу хотели провести во Львове, а невеста – прокопчанка. Пришлось отложить. Более того, Александр Глушенков не сообщил невесте, куда отправляется: не имел права разглашать секретную информацию. Своим родителям сказал, что у него артиллерийские учения на Дальнем Востоке. Расстроенная невеста им звонила, они оправдывались: «Оленька, мы сами ничего не знаем!». Но вскоре газеты написали об «ограниченном контингенте», и близкие догадались. А через два месяца советские военнослужащие смогли отправлять письма домой. Любовь оказалась сильнее военных тайн. Когда Глушенков получил отпуск, свадьба наконец состоялась.

– Женат единожды и навечно, – объясняет Александр Анатольевич.

Праздновали, как и собирались, во Львове. После свадебного пира Александр вернулся на войну.

Где свои? Где чужие?

Ввод советских войск в Афганистан начался 25 декабря 1979 года. В первых числах января самолет, в котором находился и лейтенант Глушенков, приземлился на аэродром Баграм под Кабулом. Дальше на грузовиках – в район, который советские военнослужащие назвали Теплый Стан.

– Приехали на голое место. Поначалу солдаты и офицеры разместились в одних палатках. Днем там и в январе тепло, но как только солнышко садилось, становилось прохладно. Топили печи-буржуйки, – вспоминает ветеран.

Не было кроватей и матрасов – «обозы» задерживались. Сколачивали из досок лежаки. И бань поначалу не было, бойцов заедали полевые вши – жаркий климат способствовал распространению этих вечных спутников войны. Но постепенно быт налаживался. Появились и бани, и паровые камеры для обработки одежды. С этим кусучим врагом справились. А от скорпионов и фаланг (хищных пауков) спасали шерстяные одеяла.

– Овцы их топчут копытами, поэтому на шерсть они боятся идти, – объясняет Александр Анатольевич.

Когда срок службы Глушенкова в Афганистане подходил к концу, там уже выросли настоящие военные городки. Отдельные столовые для солдат и офицеров. Последние жили в «финских» домиках, а рядовые – в утепленных двойных палатках.

Нападений на военный городок не случалось. Правда, несколько раз обстреливали часовых.

– Афганистан – страна совсем другой культуры, другого менталитета…

– Горы. Большинство городов расположено на высоте около тысячи метров над уровнем моря. Это их территория. И веками строилась сеть подземных коммуникаций – так называемые кирязы. Если мы вспомним историю, там стотысячный английский корпус в свое время так ничего и не добился и был просто вырезан – они тоже воевать умеют. Не все обрадовались нашему появлению. По лицу трудно определить, рад он тебе или нет. Днем он друг, а ночью – враг. Не зря анекдот ходил: «Житель Афганистана, чтобы пройти срочную службу, должен год отслужить в Народной армии, и год – у «духов». Когда проводили совместные операции с Народной армией, случались утечки информации.

– Вы считаете войной то, что происходило в Афганистане?

– Конечно. Не такая масштабная, как Великая Отечественная, но война, где стреляют, выполняют боевые задачи. Там гибли люди. Я терял друзей – и подчиненных, и товарищией-офицеров. Да, не зря говорят: «Афганская война». И каждый год был своеобразный. Для нас 1981-й оказался очень сложным. Уже в конце 80-го начались серьезные военные операции. Я был переведен в 177-й мотострелковый полк. Ходили в Панджшерское ущелье, там батальон наш сильно потрепало. За шесть дней потеряли, наверное, 90 человек. Попали в очень сложные условия. «Зеленка». Все перемешалось. Не поймешь, где свои, где чужие. Выходили мелкими группами. К своим БТРам несколько дней пробивались, пока нам разведбатальон под командованием Аушева подходил на выручку…

– Постоянное напряжение выдержать не просто. Были психологические проблемы?

– Нет, потому что приказ есть приказ. Только когда второй год был на исходе и замена на носу, не хотелось в рейд идти. Это чисто психологический надрыв. Чего боишься, то на себя и наводишь. И ранение я получил за месяц до замены, домой приехал на костылях. Ранен не в бою. Сопровождали бойца в аэропорт и не рассчитали со временем. В Кабуле комендантский час, пришлось бы общаться с комендатурой, а нам не хотелось таких нюансов. Поехали вдоль гор. А «духи» – они же ночью на тропу войны выходят. И нашу машину обстреляли. Мне попало в ногу. Но в водителя они не попали, благодаря чему мы этот участок проскочили.

Ранее Александр Анатольевич получил еще одно ранение, по его словам, не столь серьезное.

– Снаряд из гранатомета попал в броню, мелкими осколками зацепило. Казалось, что кипяток залили под кожу. Потом эти осколки сами вышли, как инородные тела.

Из тех, кто нес службу непосредственно под его началом, были убиты трое. Александру Анатольевичу врезалась в память фамилия самого первого погибшего:

– Сержантик у нас был, связист Калугин…

В 80-е участников боевых действий в Афганистане называли воинами-интернационалистами. Пожалуй, к подчиненным Александра Глушенкова это определение применимо, только немного в другом смысле. Под его началом службу проходили восемь славян, двенадцать чеченцев, а еще грузины, кабардинец и таджик. Таджики могли быть переводчиками: языки похожи. Чеченцы Александру Анатольевичу запомнились как люди бесстрашные и глубоко уважающие старших.

– У них на всех машинах были фотографии дедушек, – улыбается ветеран.

Однажды чеченцы раздобыли барана и пожарили шашлыки. Трапезу не начинали, пока командир не пришел, что очень растрогало Глушенкова.

– Для меня была очень неприятная ситуация, когда в 90-е началась война в Чечне. Думал: «На чьей стороне мои пацаны будут?».

«Пора на дембель!»

19 декабря 1981 года Александр Глушенков пересек советско-афганскую границу. Самолет приземлился в Новосибирске, и война для Александра Анатольевича закончилась. Службу он продолжил в Белоруссии.

– Адаптировался к мирным условиям тяжеловато, – признается ветеран. – После многомесячного напряжения мы позволяли себе немножко нарушить дисциплину, что не нравилось местным командирам. Наверное, все через это прошли, кроме офицеров-штабистов, которые в рейды не ходили. А мы – из рейда в рейд… Но постепенно жизнь вошла в колею.

– Достаточно ли государство и общество сделали для ветеранов-«афганцев»?

– Тяжелый вопрос. Думаю, нужно было больше внимания уделять психическому восстановлению. Иные сошли с дорожки нормальной, были такие случаи. Некоторые ребята чувствовали себя брошенными, поэтому, наверное, и оказались в преступных группировках: что умели, тем и занимались.

– Вы согласны с доводами тех, кто считает ввод войск в Афганистан ошибкой?

– Было ли это ошибкой? – даже не хочу таким вопросом задаваться. Советские военнослужащие решали задачи, которые перед ними ставились, и добросовестно выполняли приказы.

В Белоруссии Глушенков быстро стал командиром батареи, потом – начальником разведки бригады. И мог занять должность заместителя начальника штаба. Но после развала СССР, по его словам, продвижение по службе всех не белорусов практически прекратилось.

– Мы это заметили. Командир разводил руками: «Извините, это не я придумал. Это политика…». И я сказал: «Ну, тогда нам здесь делать нечего. Пора на дембель!». Я ничего не имею против белорусов, это замечательный народ. И служить в Белоруссии мне нравилось. Но с несправедливостью мириться не собирался.

Родители звали к себе в Украину, но Александр Анатольевич отказался. Считал, что к русским там относятся еще хуже. Семья уехала на родину жены – в Прокопьевск.

Глушенковы не жалеют, что приехали в Кузбасс. Городская администрация помогла решить вопрос с жильем. С первого же дня Александр Анатольевич трудоустроился – стал руководителем прокопьевского учебного центра МЧС и занимает эту должность почти четверть века. Глушенков поддерживает связь с двумя офицерами, с которыми вместе служил в Афганистане. В прокопьевском отделении Союза ветеранов Афганистана нашел новых друзей. Есть что вспомнить вместе, интересно расспросить о том, чему не был свидетелем.

Каждый год Глушенков с семьей ездит в Евпаторию, где покоятся родители и другие родственники. Теперь это Россия.

– В этом году путешествовал на машине, проехал по Крымскому мосту. Какое все-таки грандиозное сооружение!

Опубликован в газете "Московский комсомолец" №51 от 12 декабря 2018

Заголовок в газете: «Думали, на два­-три месяца, а затянулось на десятилетие»

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру