Жестокое детство
На каждую из конфликтных ситуаций непременно найдется несколько точек зрения и позиций. Одни будут защищать ученика, вторые сострадать учителю, третьи жалеть родителей. И так, наверное, и должно быть. Односторонние и категоричные оценки в этих случаях не годятся. Святых здесь, как правило, нет, как и одного виноватого.
«Многие специалисты считают, что агрессия в современных школах со временем будет только нарастать, – констатировала заведующая службой «Телефон доверия» Ольга Рублёва. – Причин тому множество. Но главная – это возрастающая с каждым годом детская невротизация. Если взять реальные данные союза педиатров, то здоровы у нас всего 12,5 % детей. У остальных наблюдаются серьезные проблемы. Причем преимущественно психоневрологического характера. Сложных, неуправляемых детей становится все больше. В том числе гиперактивных детей с синдромом дефицита внимания. С ними нужно уметь работать. А наших педагогов этому пока не учат».
Известно большое количество примеров, когда подростки издеваются над учителями, нередко пожилого возраста. И остаются совершенно безнаказанными, потому как многие их действия никак не квалифицируются ни Административным, ни Уголовным кодексом. Наоборот, есть целый ряд статей, которые защищают несовершеннолетних школьников. «И наши современные, хорошо проинформированные дети прекрасно об этом знают, – добавила Ольга Рублёва. – И активно этим пользуются. Учитель оказывается слабо защищен. Как следствие, мы наблюдаем такое явление, как травля, когда одна сторона провоцирует другую, откровенно издевается, а другая не может дать отпор. В итоге учителя загоняют в угол, и он срывается. Ни в коем случае не хочу снять даже долю ответственности с педагога, который позволяет себе пускать в ход кулаки. Но порой такая реакция – это крайняя мера из-за его беспомощности. Безнаказанность всегда порождает распущенность. Ребенок должен знать рамки дозволенного. А если родители замечают отклонения от норм поведения, следует обратиться к специалисту. Потому как можно упустить драгоценное время и усугубить ситуацию».
Учитель начальных классов кемеровской школы №92 Ольга Королькова считает, что свою лепту в формирование личности современного ребенка вносит виртуальная реальность. В частности, общение в социальных сетях и разнообразных чатах. «Наши дети общаются в сети с младенчества, – отмечает Ольга Королькова. – К нам в школу они уже попадают продвинутыми интернет-пользователями, называют себя блогерами, активно чатятся. И в этом виртуальном общении они зачастую копируют поведение взрослых. А именно – учатся раздувать скандал на пустом месте, предъявлять претензии. Ни учителю, ни психологу не понять, какой микроклимат в их закрытой социальной группе, и работать с этим намного сложнее. Но лично я вижу, что эти виртуальные переживания становятся вполне реальными и сказываются и на общении детей, и на обучаемости, и на психологическом состоянии. В сети ты можешь просто заблокировать страничку или внести пользователя в черный список. Решить конфликт одной клавишей. В жизни конфликты так просто не решаются. Но дети этого не умеют».
Педагог на грани
Агрессия в учительской среде, к сожалению, тоже нарастает. «Современные педагоги крайне перегружены, – рассуждает Ольга Рублёва. – Директора школ во имя соблюдения майских указов президента относительно уровня заработных плат вынуждают учителей брать на себя колоссальную нагрузку по 30 часов в неделю и выше. Конечно, такие сотрудники превращаются в невротиков. И любой, даже незначительной вспышки достаточно для взрыва. Причем как в общении с коллегами, так и с детьми. Работая в таком режиме, учителя очень быстро приходят к профессиональному выгоранию. Плюс серьезная скованность правовыми рамками: это нельзя, другое нельзя. Учителя стали практически бесправными, а нынешние дети, как мне кажется, сейчас имеют больше прав, чем обязанностей. И это совсем не учит их ответственности за свои поступки. Отсюда столь часто наблюдаемое нами провокационное поведение детей, которые уверены в своей безнаказанности. А с учетом современной информационной открытости и гласности, а также наличия у детей всевозможных гаджетов учитель всегда находится на грани фола и под прицелом видеокамер».
Держать удар, когда поток агрессии идет со стороны родителей на учителя, тоже непросто. «Педагоги, как правило, не владеют этим искусством, – рассказала Ольга Рублёва. – А если и владеют, то очень часто из-за профессионального выгорания не находят внутренних сил применить эти навыки. И либо молчат, зарабатывая себе психосоматические заболевания, либо включают встречную агрессию. Что, естественно, не приводит к конструктиву».
Профессиональная педагогическая преемственность тоже осталась в далеком прошлом. Поэтому и в самом школьном коллективе зачастую царит непонимание и разлад. Старшее, консервативное поколение не готово понимать и воспринимать молодых коллег, а те, в свою очередь, не имеют должного уважения к опыту своих более старших коллег.
Родитель пошел не тот
Родители сегодня тоже совершенно другие. «Раньше родители воспитывали в детях очень глубокое уважение и трепетное отношение к учителю, – рассказала Ольга Королькова. Сегодня многие это трепетное отношение утратили, стали более грамотными, начали больше говорить. А отсутствие выдержанности, нежелание подбирать слова в разговоре приводит к конфликтам на пустом месте. Педагог должен быть мудрее. Но при этом он остается человеком. Я родителям своих учеников уже много лет говорю одни и те же слова: «Сейчас я буду для вашего ребенка очень значимым человеком. Плоха я или хороша. Понятны мои требования или нет. Я могу ошибаться, могу заблуждаться, потому что я такой же живой человек, как и вы. И я вас умоляю: не ругайте меня при детях. Все, что нужно, мы обсудим и решим. Бывает достаточно захотеть услышать друг друга».
К сожалению, не все это понимают. И зачастую в домашних разговорах при ребенке допускают нелицеприятные высказывания в адрес педагога. А раз родители так считают, то почему дети должны относиться к учителю иначе? Вдобавок к этому социальные сети, группы и родительские чаты зачастую провоцируют родителей и грешат бурными обсуждениями в негативном ключе. А эмоциональное заражение – вполне себе доказанное психологами явление. «До недавнего времени я как родитель состояла в таком же чате, – призналась Ольга Королькова. – И поэтому, когда я стала учителем, я попросила родителей не включать меня в него. Есть администратор у этого чата, которому я передаю всю нужную информацию, она дает мне обратную связь. И я имею возможность не погружаться в эти не всегда положительные эмоции и переписки, потому как переживаю такие вещи довольно глубоко».
Кого лечить, кого учить?
И как же коммуникациям быть здоровыми, когда проблема глубоко поселилась в каждом ее участнике? А значит, и решать ее нужно по всем трем фронтам.
«Я считаю, что современный учитель должен овладеть новыми компетенциями, – отметила Ольга Рублёва. – Сегодня мало в совершенстве владеть своим предметом. Нужно обладать глубокими психолого-педагогическими знаниями. Учителей нужно учить общению со сложными детьми. Их нужно учить справляться с конфликтными ситуациями в контакте с родителями. Нужно перестраивать всю систему высшего педагогического образования и расширять медико-психологическую службу в школе. Но при условии, что она будет продуктивно работать, а не просто числиться».
Также специалисты рекомендуют напоминать детям и родителям о законодательстве, которое пусть и слабо, но защищает учителя. «Та травля, которую зачастую организуют школьники против учителя или друг друга, вообще-то наказывается по Административному и Уголовному кодексам, как и оскорбление личности, в том числе по признаку профессиональной деятельности, – отметила Ольга Рублёва. – Дети этого часто даже не осознают. А когда доводишь до них информацию, что за их поступки придется нести ответственность их родителям, а с 14 лет и им самим, причем по всей строгости закона, в большинстве случаев наступает отрезвление».
Бывают случаи, когда ни в чем не повинный ребенок становится жертвой переадресованной агрессии учителя. Здесь психологи советуют обращать внимание на смену настроения ребенка, ухудшение оценок по тому или иному предмету, нежелание выполнять домашнюю работу и т.д. «Не бойтесь разбираться в ситуации, – призывает Ольга Рублёва. – Если вашего ребенка унижают, эта психологическая травма может серьезно аукнуться в его жизни. Не надо бояться, что ваше вмешательство может сказаться на дальнейшей учебе. В крайнем случае всегда есть возможность перевода в другую школу. Но это будет менее болезненно, чем молчание в ситуации травли уже со стороны учителя. Самооценку ребенку будет восстановить очень непросто».
Ольга Николаевна Королькова советует ближе узнавать друг друга и сохранять человечность: «Когда я только начинала работать, педагог должен был обходить места жительства детей, чтобы понимать, из какой среды тот или иной ребенок. Как он живет, есть ли у него место для сна и рабочий стол. Сейчас мы этого не делаем. О том, что переживает и чувствует мой ученик, я могу только догадываться. Но мне бы очень хотелось понимать, что происходит с моими детьми, чтобы лишний раз не дергать из-за недоделанной домашней работы или неопрятного вида. Как учитель я должна предъявлять такие требования. Но как человек я понимаю, что, если ребенок пришел из семьи, где только что бушевал скандал, ему было не до домашнего задания. Поэтому коллегам я бы хотела посоветовать, руководствуясь профессиональными компетенциями, оставаться людьми. Это очень помогает при выстраивании отношений».
Судя по всему, взрослым нужно заново учиться строить диалог на языке сотрудничества, а не конфронтации. И искать варианты решения проблем, которыми щедро одаривает современная реальность. Классические приемы и схемы, которые работали несколько десятков лет назад, сегодня утрачивают свою силу. Придется искать другие. А дети? Дети научатся на нашем примере.
