Вот, казалось бы, элементарный пример: вы написали в инстанцию письмо о том, что творится то-то и то-то незаконно, что ваши права нарушены, что такая-то проблема вам жизни не дает и т.д. Именно написали, ибо чиновник признает только то, что написано, подписано, датировано, зарегистрировано и обозначено как «входящий» или «исходящий». Он презирает того, кто жалуется устно. Устная просьба воспринимается им как слабость, трусость, неуверенность в себе, в лучшем случае – как лень. Поэтому с чиновниками – только письменное общение. Написав, учтите, пожалуйста: вы обязательно должны получить ответ, где половина текста будет на другую тему, а вторая половина будет состоять из отказов и отрицаний. Ну, или все письмо будет не о том, о чем вы спрашивали. Вот вам несколько примеров.
Коллективное помешательство
Кемеровский домком Ильгизар Ягфаров, пытаясь решить проблему шумной стройки под окнами своего дома, написал обращение в полицию. Пенсионер сообщил хранителям общественного покоя и порядка о том, что строители нарушают федеральный и региональный законы, – шумят в течение каждого выходного дня, мешая людям отдыхать. На что полицейский чин отдела полиции «Заводский» ответил, что «материал по факту нарушения тишины в ночное время зарегистрирован в книге учета заявлений и сообщений о преступлениях и в соответствии с <…> (далее – перечисление законных и подзаконных актов на полстраницы. – Прим. ред.) принято решение об отказе в возбуждении дела об административном правонарушении в связи с отсутствием события административного правонарушения».
Оно и не мудрено: как можно задержать высокого брюнета в разгар дня, если полиция ищет пышногрудую блондинку ночью?
Домком полученным ответом не удовлетворился и в поисках справедливости и здравого смысла обратился в городскую администрацию, но и там не нашел ни того, ни другого. Местные писуны тоже оказались не в состоянии понять, о чем их спрашивают, и как под копирку выдали заявителю ответ о том, что в случае повторения шума в ночное время нужно обратиться в полицию. Не знали, видимо, что был уже там домком и все про полицию понял. Как говорит народная мудрость, с ума сходят по одному. А тут – какое-то коллективное помешательство: им про Фому, они – про Ерему.
Не было бы дома – был бы дом
Многодетная семья Филиповых решила воспользоваться своим законным правом на получение льготной земли для строительства дома. Семья, можно сказать, образцовая – не пьют, не гуляют, работают в поте лица, детей воспитывают. Чтобы ускорить процесс поиска подходящего земельного участка, глава семейства сам выполнил всю чиновничью работу – нашел заброшенный клочок земли, выяснил, что хозяина у него нет, написал заявление, мол, готов облагородить, возделать, детским смехом наполнить.
Не знаем, сколько думали писуны КУГИ над ответом, только Филиповым отказали из-за «несоответствия разрешенного использования земельного участка целям использования такого участка, указанным в заявлении». Уже здесь можно голову сломать. Но дальше – больше. Оказывается, строить дом на земле нельзя, потому что… там уже есть дом, которого почти нет, то есть быть не должно. Так и пишут: «на земельном участке расположен полуразрушенный жилой дом. <…> Права на земельный участок и дом не выявлены, а значит, жилой дом носит признаки самовольной постройки. <…> Самовольная постройка подлежит сносу за счет лица, осуществившего строительство. Фактически на земельном участке располагается объект недвижимости, препятствующий использованию земельного участка для указанной цели. <…> Комитет не вправе предоставить земельный участок для индивидуального жилищного строительства, заведомо непригодный для этой цели по причине расположения на нем объекта недвижимости». О как! Многодетная семья не может получить землю в пользование, потому что на ней, бесхозной, находится незаконная полуразрушенная ничейная халабуда, которую некому снести.
Но КУГИ хотя бы ответил. А администрация, куда комитетом было перенаправлено данное обращение, молчит до сих пор, с 2016 года. Давно известно, что игнор и молчание – лучшая отписка. Авось забудут…
РазваРили стены
Когда у прокопьевского дома поехала кладка на верхних этажах, чиновники не придумали ничего лучше, как ответить жильцам, что они сами виноваты в случившемся. В ответе заместителя главы города Прокопьевска по жилищно-коммунальному хозяйству и благоустройству Татьяны Васильевны Давыдовой написано: «На фасаде дома наблюдаются местные расслоения кирпича по парапету. Видимых деформаций не имеется. Над окном квартиры №10 наблюдается частичное разрушение (Так есть видимые деформации или нет? – Прим. ред.). <…> В комнате жильцом осуществляется непредусмотренные техническими характеристиками дома влажностные процессы (стирка, сушка белья, приготовление пищи)». Ну, в самом деле – хотите вы жить нормально, прекращайте творить беспредел. Сами наварят, настирают, а властям потом разбираться со всем этим бардаком. Зла не хватает!..
Не уполномочен
Журналист из Кемерова Сергей Спицын задумал однажды написать материал о выдающемся уроженце Киселевска Вадиме Бакатине. Это первый секретарь Кировского и Кемеровского обкома КПСС, министр внутренних дел СССР и последний руководитель КГБ СССР.
В 2014 году журналист попытался отправить запрос в ФСБ для получения личной характеристики на Вадима Бакатина. Для этого ему нужно было узнать электронную почту, которой на сайте службы, естественно, указано не было.
«Я позвонил по городскому телефону, – рассказал Сергей. – Мне ответил мужской голос. Я пояснил свой вопрос – и на том конце провода повисло молчание». Я хочу направить запрос, у вас не указана электронная почта», – повторил Сергей. «Я не уполномочен отвечать на этот вопрос», – послышалось на том конце. «Но у вас же центр связи с общественностью. Я – журналист, у меня есть право получить информацию», – не унимался настойчивый корреспондент. Трубка подумала и ответила: «Адрес такой-то». «Извините, но я же должен оформить запрос на чье-то имя?..» – продолжил не очень продуктивный диалог Спицын. «Я не уполномочен», – послышалось снова. «Но ведь если я напишу запрос без имени, вы мне его завернете…» – «Завернем», – трубка была невозмутима. С горем пополам журналисту удалось вытянуть из представителя, неохотно связывающего секретную службу с общественностью, и электронный адрес, и имя адресата. А через три дня журналист получил ответ, правда, телефонный: «Мы получили ваш запрос, отработали, но не можем выдать никакую информацию. Возник вопрос, нужен ли вам ответ на ваш запрос, в котором мы напишем, что ничего вам выдать не можем». Сергей Спицын предложил звонившему не тратить ни время, ни бумагу.
«Не думай! Если думаешь – не говори. Если сказал – не пиши. Если написал – не подписывай. Если подписал – беги», – похоже, это главные правила российского чиновника. Но важно понять, что полный дурак в чиновники не пробьется. А если пробился – значит, это кому-то нужно. Хотя, может, он лишь прикидывается дураком, строча нам с вами заправские отписки, а дураки-то мы, что это читаем, пытаемся расшифровать и терпим. Может, на это и расчет?
Кстати
Мы тоже за время своей работы получили не одну сотню классических чиновничьих отписок и научились распознавать их признаки.
Во-первых, подмена предмета вопроса. Вы ставите в своем обращении перед органом власти конкретные вопросы, но получаете ответ совсем о другом. Как в поговорке про Фому и Ерёму. Такая практика является наиболее действенным способом борьбы чиновника с заявителем.
Во-вторых, подмена основных доводов заявителя второстепенными. Вы жалуетесь, например, на неправомерное применение к вам физической силы со стороны полицейского, а в ответе вам поясняют, что указанный «господин» действительно находился в данном месте, исполнял служебные обязанности, форму одежды не нарушал, имел при себе удостоверение и даже нагрудный жетон.
В-третьих, подмена качества количеством. В чиновничьей отписке может содержаться нечто вроде «проверка по вашему обращению проведена в полном объёме». Под «полным объёмом» подразумевается количество проверочных действий, и направленных запросов, но не их качество (результат). По логике чиновника, если ученик в школе решает задачу, ему достаточно исписать лист формулами, чтобы набрать нужный «объём писанины» независимо от того, решена при этом задача или нет.
В-четвертых, подмена фактов мнениями. «Есть всего два мнения – одно из них моё, второе – неправильное». Например, заявитель прилагает к своей жалобе копии документов, подтверждающие все доводы, а чиновник в ответ пишет: «Доводы заявителя в ходе проведенной проверки не нашли объективного подтверждения».
В-пятых, законообразие. Большая часть ответа содержит изложение положений нормативно-правовых актов, либо не имеющих прямого отношения к сути поставленного вопроса, либо хорошо известных заявителю. При этом обильные цитаты и ссылки на нормативные акты заменяют собой рассмотрение заявления по существу.
