Почему не все кузбасские врачи готовы совершать подвиг?

На войне как на войне

Самоизоляция в Кузбассе проходит в лайт-версии. У нас нет жестких ограничений, поэтому жизнь большей части населения региона изменилась не сильно. В полной мере испытывают на себе натиск пандемии врачи – глобальные перемены коснулись каждого из них. В войне с коронавирусом все они оказались на фронте. Кто-то воюет с невидимым врагом на передовой в непосредственном контакте с «ковидными». Кто-то трудится в тылу и в полной мере испытывает на себе тяготы «военного времени». На войне как на войне. И герои у нее свои: врачи, медсестры, фельдшеры, санитары... В Кемерове даже появились баннеры с надписью «Герои под масками». А что думают о происходящем сами герои?

На войне как на войне
Фото: Сергей Цивилёв / vk.com

Новая жизнь врача

Больницы сегодня поделены по сути на фронтовые зоны: опасные красные и условно безопасные зеленые, а где-то, как в Областной клинической больнице скорой медицинской помощи имени М. А. Подгорбунского, в больничных дворах и вовсе развернуты военно-полевые палатки для первичной сортировки поступающих подозрительных пациентов. Врачи красных зон работают на осадном положении, то есть в закрытом режиме – вдали от дома. Но и врачи зеленых зон, выходя на работу, не знают, вернутся ли домой после смены или останутся на две недели за линией фронта. Если вдруг среди пациентов клиники промелькнет «ковидный», все уйдут на строгий карантин. Так случилось с рядом беловских больниц, отделением Кемеровского кардиодиспансера, Мысковской горбольницей. «Мы реально собираем чемоданы перед каждым выходом на смену, – призналась врач ОКБ СМП им. М. А. Подгорбунского. – Бывают очень тревожные ситуации. Не так давно к нам в больницу привозили дедушку, заподозрили у него коронавирус, предварительно покатав по отделениям. Потом всем проводили тесты. Было очень напряженно. Благо, диагноз не подтвердился. Но факт остается фактом – никто не застрахован».

По минному полю ежедневно ходят и врачи скорой помощи, которые выезжают на вызовы, никогда не зная, кто и что их ждет по адресу. И участковые, которые посещают пациентов на дому. Их миссия похожа на разведку, а разведчики, как правило, наименее защищены.

Но на передовой тем, кто работает с инфицированными – медицинской пехоте – тяжелее всего. В защитном костюме работать трудно, очень жарко, на лице от респираторов остаются практически раны, очки обрабатываются специальным спреем, но все равно запотевают, и глаза слезятся. Они не могут устроить себе перекус, сходить в туалет или попить, не могут отвлечься и прогуляться по парку в свой перерыв. Но они терпят. Костюм не дает полной безопасности, а потому они постоянно рискуют быть зараженными. И заражаются, и болеют… Боятся за себя, переживают за родных, но каждый день надевают противочумный костюм и заходят в красную зону. Как в атаку…

Кто, если не мы

Фото: Сергей Цивилёв / vk.com

А до этого была мобилизация. Для того чтобы на случай ухудшения ситуации обеспечить себя армией врачей, формировались списки тех, кто готов работать с «ковидными» пациентами. Власти провели опрос, попросили указать причину отказа, ненавязчиво сообщив, что, по приказу Минздрава, отказаться от «призыва» смогут только матери-одиночки, пенсионеры старше 65 лет, больные бронхиальной астмой и сахарным диабетом. Мониторинг оказался весьма показательным.

Большинство врачей приняли для себя безапелляционное решение – идти. «Все же понимают: раз ты получил специальность врача, в любой момент может возникнуть ситуация, когда ты выйдешь из привычного режима и будешь работать по-другому. Это во-первых. А во-вторых, врачи – военнообязанные, а это война, – отметила врач-педиатр новокузнецкой больницы. – Кто, если не мы? Заразиться я не боюсь – считаю, что рано или поздно мы все переболеем. А профессиональный долг – это важно. Если им пренебрегать, то тогда грош цена нашей медицине. Как и нашей армии. В данном случае, я считаю, мы стоим на одной ступени».

Основная нагрузка легла, конечно, на кузбасских врачей-инфекционистов. Некоторых наших специалистов из-за недостатка квалифицированных кадров вызвали в, пожалуй, самый ковидно-неблагополучный регион – Москву. И они поехали. В самый очаг. Семьи волнуются, но что делать. Врачи Кемеровской областной клинической инфекционной больницы рассказывают, что, помимо сложнейшего режима работы, им приходится иметь дело с неблагодарностью, а порой даже непозволительной наглостью пациентов. «У нас сейчас в больнице находится множество инфицированных COVID-19, которые болеют в легкой форме, – рассказала нам врач инфекционной больницы. – И с ними бывает сложнее всего. Они прекрасно знают и видят, что нам приходится облачаться в неудобные защитные костюмы. На это тратится огромное количество времени. Мы можем заходить к ним строго по графику. Но они капризничают и бесконечно вызывают нас по мелочам. Даже те, кто болеет практически бессимптомно, требуют к себе повышенного внимания и не желают даже маленькую толику потерпеть».

Среди тех, кто готов выполнять профессиональный долг, несмотря на риски, есть и студенты медуниверситета. Многие еще до прихода в регион коронавируса устроились на работу младшим медперсоналом и в сложных условиях не спасовали, а остались верны профессии.

«Для меня выбор – продолжить работать во время пандемии или взять паузу и поберечься – даже не стоял. Зачем тогда я шел в эту профессию, если в часы, когда все очень серьезно, я профессионально останусь в стороне? Считаю, это мой долг, такой же, как долг врачей и медсестер. Поэтому оказываю помощь медикам, иногда пересекаюсь с контактными, сдаю тесты, дежурю сутками и пытаюсь как можно реже обсуждать эту тему с родными, чтобы не волновать их попусту», – поделился один из студентов.

Кто к бою не готов

Фото: Сергей Цивилёв / vk.com

Но далеко не все врачи оказались готовы к подвигу и самопожертвованию. «Если нам не оставят выбора, я, скорее всего, просто уволюсь, – рассказала врач одной из кемеровских больниц. – Работа в контакте с ковид-инфицированными – это повышенный риск. У меня маленький ребенок. Кто будет им заниматься, если я заболею? Об этом никто не говорит, это никого не волнует». Есть те, которые просто увольняются, планируя после улучшения ситуации вернуться на прежнее место, или уходят в отпуска, так сказать, пересидеть…

«Мне бы не хотелось работать с зараженными, – честно призналась другая врач кемеровской больницы. – Мне самой уже за 45 лет и куча нехороших заболеваний, у меня мама с деменцией. Если будет возможность отказаться, я откажусь».

Многие обосновывали свой отказ отсутствием условий для подвига. «Минздрав выдает один приказ за другим, – рассказала врач ОКБ СМП им. М. А. Подгорбунского, – а больницы должны их выполнять. Некоторые медучреждения объективно не имеют такой возможности, но делают для галочки. Взять, к примеру, ту же «красную зону», которая должна была появиться в каждом медучреждении на случай обнаружения подозрительных пациентов. У нас, конечно, сделали. Но наши отделения конструктивно для этого не предусмотрены, и получается, что формально мы выделили эту «красную зону» за ширмочкой, а фактически толку от нее не будет никакого, если вдруг она действительно понадобится. Работать морально становится все сложнее. Мы находимся в состоянии постоянного напряжения и выжидания, когда понимаешь, что каждый пациент может быть потенциально заражен. Мы ведь не знаем, где и с кем он общался до поступления к нам. А оказывать помощь на расстоянии, соблюдая социальную дистанцию, у врачей не получается. Некоторые пошли работать с «ковидными» добровольно. Думаю, из-за денег. Если у меня будет возможность отойти от COVID-19 как можно дальше, я отойду. Но если обяжут, пойду, куда деваться».

Объясняя свое нежелание «идти на фронт», врачи часто пеняют на недостаток средств защиты. «О каком врачебном героизме может идти речь, когда у нас не только воевать нечем, но и защищаться. Это, скорее, безрассудство, – высказала свое мнение врач еще одного отделения ОКБ СМП им. М. А. Подгорбунского. – Может, конечно, в перинатальном центре и инфекционной больнице с этим получше, но у нас – ужасно. Одни негативные эмоции. Ничего толком не понятно. То говорят, что защитных костюмов нет, то сообщают, что они есть в достаточном количестве. Масок не хватало, медсестер просили их шить. Одноразовые маски стираются, а одноразовые респираторы обрабатываются и используются по несколько раз. А у меня в отделении вообще нет респиратора. На случай поступления коронавирусного из средств защиты – бачок с одноразовыми халатиками. Получается, случись чего, я на амбразуру голой грудью, простите, полезу. У нас в больнице три коронавирусных бокса. Один из них – у меня за стенкой. Там все нараспашку, медики курить туда бегают. А что самое интересное – у нас с этим боксом совместная вентиляция!.. Мы мочим простыню хлорсодержащими жидкостями и затыкаем щели. Люди боятся. Мы же, хоть и врачи, но люди. Боятся заболеть сами, боятся заразить близких. Многие в этот период ограничили контакты с ближайшим окружением. Да я и сама стараюсь лишний раз ни с кем не встречаться – мало ли что могу принести с собой. Но все равно иду на работу – а что делать?».

Что делать – идти или увольняться? Да, есть среди врачей и дезертиры – какая война без трусов, у них на то свои причины. Но абсолютное большинство самоотверженно остались на передовой своей профессии, как в строю. Более того, есть добровольцы, те, которые ранее покинули профессию или работали по другим специальностям, но, чтобы помочь в борьбе с коронавирусом, возвращаются в строй. Есть ординаторы и студенты, еще не врачи, но бойцы, которые каждый день идут в атаку на заразу. Универсального оружия против врага пока нет, иногда не хватает снарядов, патронов, не подвозят новую амуницию, уже есть боевые потери среди медицинских специалистов. Но они все равно каждый день встают и идут на работу бороться за нас, за наши жизни и здоровье. Потому что есть слово долг. И это не про деньги.

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру